– Я люблю этот прекрасный лес и всё, что в нём есть.
Когда он вернулся, Малеска уже сбросила свой плащ и увенчала себя диадемой из ало-зелёных перьев, которые завершили её дикарское одеяние. Мальчик с восхищением смотрел, как она ходит между деревьев, и лицо её пылало от гордости и любви.
Пока куропатка качалась над костром, Малеска собрала каштановые листья и сплела из них нечто вроде коврика; на этот коврик она положила птицу и заколола его прелестным кинжалом, который подарил ей отец Уильяма на первом свидании; затем она сделала чашку из листа, сходила к обнаруженному ей ручью и набрала прозрачной воды. Так, на цветущей траве, под серенады диких птиц, под нежный шум ветра прошла первая лесная трапеза матери и её сына. Уильям был доволен – для него всё было ново и прекрасно. Ему не терпелось поскорей доесть эту вкусную еду, которую Малеска разнообразила улыбками и лаской. Он хотел застрелить птиц, которые так мило пели в ветвях, и не осознавал, что его действия могут причинить боль бедным маленьким певцам; он не мог насмотреться на великолепное одеяние матери – в его глазах это было нечто чудесное.
Наконец скромная трапеза была завершена, и мальчик с красными от ягодного сока губами вскочил, умоляя дать ему лук и стрелу.
С гордостью королевы и нежностью матери Малеска показала ему, как поместить стрелу на тетиву и как поднимать лук. Плутишка с лёгкостью воспринял эти уроки и просто затанцевал от радости, когда первая стрела вылетела из лука и скрылась в листьях тюльпанного дерева. Как Малеска любила эти упражнения! Как она восторгалась его изящными движениями! Как буйно билось её сердце от его выкриков! Он захотел уйти один, чтобы подстрелить белку, но Малеска испугалась и последовала за ним, счастливая и внимательная. Его умения росли с каждым мигом, и скоро он израсходовал бы все стрелы, но Малеска после каждого выстрела терпеливо их искала, и охота продолжалась, пока мальчик не устал даже от этой редкостной забавы.
В полдень Малеска оставила его отдыхать на шкуре пумы, а сама пошла искать добычу для обеда; никогда ей не дышалось так легко, никогда леса не казались ей так по-домашнему уютны. Её охватило глубокое чувство безмятежности. Эти рощи были её домом, а на камне лежало единственное существо на свете, которое она любила. Она не спешила найти своё племя. Её не волновало ничего, пока мальчик был с ней, а лес был так прелестен. Её волновало лишь её собственное счастье.
