Франц подул себе в кулак, фыркнул, поскреб щеку и подтолкнул Отто коленом:
— Я у нее даже все барахло оставил. Ну, а она что-нибудь заметила?
— Кто?
— Толстуха, кто же еще? Ведь при мне никакого товара не было.
— А хоть бы и заметила, продал все, и дело с концом. А где ж это было?
Франц свистит.
— Туда, — говорит, — я еще наведаюсь, дай только срок. На Эльзассерштрассе она живет, вдовушка эта…
Двадцать марок, брат, на земле не валяются!
* * *
Они просидели в пивной до трех часов. Ели, пили. Отто получил пятерку, но не повеселел.
Кто это крадется на следующее утро вдоль стен по Розенталерштрассе, прижимая к груди сверток со шнурками? Отто Людерс! Остановился на углу у магазина Файбиша, подождал, пока Франц свернет на Брунненштрассе. Потом перебежал через дорогу и пустился что есть мочи вниз по Эльзассерштрассе. Ага! Вот он, тот самый дом. А может быть, Франц уже наверху, у нее? Народу-то сколько, идут не торопятся! Подожду лучше немного в подъезде. Если Франц появится, скажу ему… да, что ж бы такое сказать? Сердце-то как бьется. Изо дня в день одни неприятности, врач вот смотрел — ничего не нашел, а ведь что-то есть… Недолго ведь и насмерть простудиться, ходишь в отрепьях, в драной шинели, с войны еще осталась. Ну, пора и наверх.
Он позвонил. Дверь приоткрылась.
— Не нужно ли, мадам, шнурков для ботинок? Да нет, я хотел только спросить… Скажите… Да вы послушайте…
Женщина хотела закрыть дверь, не тут-то было, Людерс уже просунул ногу в щель. Дело в том, что я пришел по просьбе приятеля, вы его знаете, он был здесь вчера, оставил у вас свой товар.
— О боже!
Она открыла дверь. Людерс вошел и быстро повернул ключ.
— Что вам нужно? О господи!
— Ничего, ничего, мадам. Чего вы так дрожите? — Он и сам дрожит — не ожидал, что так легко получится, а теперь жми до конца, будь что будет; ничего, все образуется! Надо бы с ней поласковее, да нет голоса, горло словно судорогой перехватило, будто проволочная сетка протянута от скул ко лбу. Скулы немеют. Только, бы рот раскрыть, а то пропадешь.
— Он только просил товар забрать. Дамочка рванулась в комнату, за пакетом, Людерс за ней. Встал на пороге. Она смотрит на него, говорит запинаясь:
— Вот ваш пакет. Господи, господи…
— Благодарю вас, покорнейше благодарю. Но почему же вы так дрожите, мадам? Здесь так тепло. А может и меня кофейком напоите, а?
Только не теряться! Говорить без умолку и ни за что не уходить! Ни шагу назад!
Дамочка худенькая, субтильная, стоит перед ним, стиснув руки.
