Франц снова на улице, под дождем. Ну, что делать будем? Человек он теперь свободный. Баба ему нужна! Нужна во что бы то ни стало. Какой воздух-то славный, и жизнь на воле вовсе не так уж плоха. Только бы встать потверже и не свалиться. В ногах у него так и пружинит, он не чует земли под собой. А на углу Кайзер-Вильгельмштрассе, за рыночными тележками, нашлась и баба. Какая ни на есть — все баба. Он тут же подцепил ее. Черт возьми, с чего это у него ноги, как ледышки? Он пошел с ней, от нетерпения до крови кусая нижнюю губу. Если далеко — не пойду! Но оказалось рядом: через Бюловплац, потом — мимо длинного забора, через парадное — во двор и шесть ступенек вниз. Женщина обернулась к нему. Сказала со смехом:
— Миленький, какой же ты торопыга. Чуть на голову мне не свалился.
Не успела она запереть дверь, как он облапил ее.
— Дай хоть зонтик убрать.
Но он тискал, мял, щипал ее, терся о ее пальто, даже не сняв шляпы. Женщина с досадой бросила зонтик.
— Да ну, отстань же, погоди, не убегу!
— Чего там еще? — спросил он, кряхтя и криво улыбаясь.
— Того и гляди все платье на мне порвешь. Нового ведь не купишь? То-то! А нам тоже ничего даром не дают… — Он все еще не отпускал ее. — Задушишь, дурной! — крикнула она. — Рехнулся, что ли?
Она была толстая, маленькая, неповоротливая. Пришлось дать ей сперва три марки. Она спрятала деньги в комод, заперла его, а ключ сунула в карман. Он не сводил с нее глаз.
— Это потому, что я пару годков отгрохал, толстуха. Там, в Тегеле. Понятно?
— Где?
— В Тегеле. Все ясно?..
Рыхлая женщина расхохоталась во все горло. Стала расстегивать кофточку… «Два яблочка на яблоньке, как двое близнецов»… Женщина обхватила Франца, прижала к себе. Цып, цып, цып, курочка, цып, цып, цып, петушок…
Крупные капли пота выступили у него на лбу, и он громко застонал.
— Ну, чего ты стонешь?
— Что за мужик за стеной топчется?
— Это не мужик. Это моя хозяйка.
— А что она делает?
— Да что ей делать? Там у нее кухня.
— Так-то так… Только чего она там гремит? Нашла время. Не люблю я этого.
— Ах ты, боже мой! Хорошо, пойду скажу ей.
Ну и потный же мужчина попался, скорей бы от него отделаться; ишь шкура тюремная, убрался бы поскорей. Она постучала в соседнюю дверь.
— Фрау Призе, да угомонитесь вы на минуточку. Мне тут надо с одним господином переговорить по важному делу.
Ну вот, все в порядке. Отчизна, сохрани покой. Иди приляг на грудь мою; но скоро я тебя выставлю, бродяга.
Зарывшись головой в подушку, она думала: на желтые полуботинки можно новые подметки поставить, верха еще хорошие. Киттин новый жених за две марки сделает, если Китти позволит, я ведь не стану его отбивать, он кстати и выкрасит их в коричневый цвет под тон коричневой блузки; положим, блузка уже сносилась, годится только на заплатки, но можно и поносить еще — только бант разгладить спереди; надо сказать фрау Призе, пока печку не загасила. Что она там стряпает нынче? — Женщина потянула носом: — Ага, жареную селедку с луком.
