Сидящий рядом со мной Камышинник тяжело дышал и то и дело выпускал когти, вонзая их в слой палых листьев. Я, напротив, старался сохранять спокойствие и осматривал отделяющий нас от гнезда подлёсок. Приглядевшись внимательней, я заметил маленькую тропинку, которую, наверное, проделал кролик или мышь в поисках пищи.
- Вперёд! – прошипел Чёрный Коготь.
И в папоротники я бросился именно этой почти невидимой дорожкой, а Камышинник следовал за мной по пятам. Уловив уже запах мыши, я пробирался сквозь заросли, как пробирался до меня маленький зверёк, стараясь не дрогнуть под натиском хлещущих по моей шкуре широких листьев.
Внезапно впереди замаячил слепящий свет, и я остановился прямо у края открытого пространства. Осторожно выглянув из своего укрытия, я увидел гнездо Двуногих, напоминающее скорее груду осыпавшихся камней, чем чьё-либо жилище. Ни одной живой души видно не было, но витал в воздухе наравне с ароматом пыльных листьев и разворошённых папоротников. Мы подобрались к гнезду и остановились под тем самым отверстием в стене, что описал нам Чёрный Коготь.
Изнутри слышалось приглушённое мяуканье.
- Ты что-нибудь видишь?
- Нет, но я уверен, что только что слышал вой кого-то из Речных воинов.
- Как думаешь, они пришли помочь племени Ветра?
- Если бы они решили союзничать с Грозовым, то не стали бы огибать кружным путём озеро и заходить с этой стороны, мышеголовый! Они могли бы просто атаковать с тыла племя Ветра!
- Хватит уже разводить споры о Речном племени, – вмешался в разговор третий голос.
- Эта кучка увальней не справится и с мышкой, даже если та уляжется у их лап.
Я повёл хвостом, делая Камышиннику знак приготовиться. Когда я резко взмахнул им, мы оба прыгнули. Оттолкнувшись задними лапами от грубого камня, я подтянулся, балансируя на узкой стене, и заморгал, позволяя глазам привыкнуть к царившей внутри тьме. Три пары глаз ошарашено уставились на меня. Не давая им опомниться, я завопил: «В бой!» – и прыгнул вниз.
Приземлился я неудачно, оступившись на изрытом земляном полу, и один из Сумрачных воинов воспользовался этим, чтобы атаковать меня. Я позволил себе упасть, а затем быстро откатился в сторону, заставив его промахнуться. Вновь вскочив на лапы, я оглядел противника – им оказался не воин, а воительница – маленькая кошечка с бледно окрашенной шерстью. «Её зовут Белохвостка», – вспомнил мельком я, но это не имело особого значения. Мы были не на Совете, а на поле боя, где важны не отдельные воины, а лишь победители.
