– Ты больной.
Роско покачал головой.
– Может сейчас я кажусь тебе таким, но просто задумайся, Тарин. Через год ты будешь желать ублажать меня любым способом, каким я захочу.
– Никогда, – отрезала она.
– Мне не понадобится принуждать тебя. Ты будешь жаждать моего главенства и руководства. Жду с нетерпением, когда ты переедешь ко мне. Тогда мы начнём обучение.
– Больной, шизофреничный самоубийца – вот ты кто.
– Самоубийца? – удивлённо переспросил Роско.
– Да я скорее убью тебя, чем позволю прикоснуться к себе.
– И ты действительно попытаешься, да? Даже если это поставит под угрозу твою жизнь.
– Став твоей парой, я в любом случае буду практически мертва, – выплюнула слова Тарин. – Быть твоей рабыней – это не жизнь.
– Не думаю, что встречал когда-нибудь женщину, которая бы противилась идее о подчинении сильнее тебя.
– Мне противна мысль о подчинении тебе.
Его жуткая улыбка стала шире.
– И от этого мне становится ещё приятнее.
Ох, а он просто больной на всю голову.
– Этому не бывать.
– Я напомню тебе об этом разговоре через год. Будет интересно, что ты тогда на это скажешь. – На этом Роско неспешно зашагал к дому, оставив Тарин стоять там с открытым от изумления ртом.
Внезапно, мысль о том, чтобы испытать удачу, прямо сейчас упаковав сумку и покинув стаю, чтобы стать волчицей-одиночкой, показалась Тарин стоящей риска.
"Четыре дня, а затем я встречусь с Треем", – напомнила она себе. Через четыре дня она сможет освободиться от отца. Более того, этот извращенец Роско ни за что к ней не подберётся.
Как будто отец или Роско, а может оба, заподозрили о её возможности побега, тем же вечером было решено, что её местонахождение с этого дня вплоть до церемонии соединения будет контролироваться двадцать четыре часа в сутки.
Если Тарин была дома, то один из охранников отца сопровождал её по владениям стаи. Если по какой-то причине ей приходилось покидать территорию стаи, её сопровождали двое охранников. Для защиты, именно так они это называли. Ага, конечно.
После всего одного дня присмотра и сопровождения Тарин была более чем раздражена. Она превратилась в бомбу замедленного действия.
Тарин не могла расслабиться, даже помня о соглашении с Треем. По-прежнему оставалась возможность, что всё сорвётся, и ей требовался запасной план.
Из-за постоянного наблюдения у неё не было возможности пробраться в кабинет отца, чтобы отыскать адрес и телефон дяди – даже если ей не придётся просить у него убежища, Тарин всё равно надеялась с ним связаться.
