Кто из мальчишек не мечтает повзрослеть поскорее? И откуда оно, стремление у вчерашних юнцов не взять поболе, сообразуясь с новым возрастным рангом, а наоборот, дать, вернуть?
Рассчитаться… Может, это не совсем точное слово. Утвердиться! Встать в один строй с теми, кто тебя вырастил. Утвердиться соленой работой на пашне или на заводе в огненной бригаде.
И чтоб видели: ты — со всеми, твой пот — и в каравае, и в слитке.
Быть со всеми, не затеряться — это потребность души, такая же естественная, как желание помочь матери поднести тяжелое.
А когда около порога твоего дома враг, когда общими стали боль и беда… Как тогда утвердиться среди равных?
Только надев шинель.
Не потому ли очереди, где записывают в добровольцы.
На крыльце постучали, проскрипела в сенцах половица, и в горницу ввалился молодцеватый солдат в хромовых не по форме сапогах гармошкой. От него несло бражкой.
— Сержант Алексей Пряслов! — козырнул он и добавил: — Можно сказать, просто Лешка. Я от супруга вашего, Николая Архипыча, буду…
Тетя Соня побледнела, засуетилась.
— От бати! — закричал Венка.
— Я к артиллеристам за пополнением командирован, сопровождать попросили… — загордился Лешка. — Заодно вот за почтальона… — Положил на стол сверток. — И вам посылочка имеется… от Николая Архипыча. Непосредственно с боевых, можно сказать, позиций…
Усадили гостя под образа. Затеяли самовар. Пока Лешка мастерил «козью ножку», тетя Соня поманила Венку за дверь, сунула что-то мягкое, завернутое в рушник.
— Беги к Жиловым! Попроси бутылочку разливухи! У них есть…
Самовар допевал нешумную песню. Ветерок дышал о окно горьковатым сиреневым дурманом. Лешка, радуясь ударившему в голову хмелю, смачно дымил самосадом, со вкусом рассказывал:
— В полку нас семеро, земляков. Мне лично повезло: в связные взяли. Тут я как рыба в воде! С комполка за ручку, во как! Однако ж служба, я вам доложу, как взведенный, можно сказать, курок!
— Мой-то как? — робко перебила тетя Соня. — Не хворает?
— Передовая ото всех хвороб излечивает! — заверил Лешка. — Я сам до войны зубами страдал… Однако ж, представьте, всю зиму по уши в снегу, портянки, извините, по неделе перемотать негде, а зубы — ну хоть бы хны! Иной раз так охота в санбат, хоть чуток теплом подышать! Пусть, думаю, выдернут зуб-другой — не жалко! У меня их, можно сказать, целый рот… — Он добродушно заскалился в редкозубой щербатой улыбке. Вдруг посерьезнел: — Да вы гляньте, что Николай Архипыч послал!
