Соня поставила чемодан на дорогу, нервно перебирала тесемки шали. И Венка, вглядываясь в пугающие своей одинаковостью лица бойцов, трепетал от нетерпения: он был уверен, что сейчас увидит отца.
Отец запомнился ему в мирной одежде: в вышитой косоворотке, подпоясанной ремешком с медными бляшками. Ходили они в тот день на футбол… Отец все остерегался, как бы в толпе не наступили на его потрясающей белизны парусиновые штиблеты, по моде начищенные зубным порошком. И не напрасно: когда он вырвался из очереди, на штиблетах красовались разводы от чужих каблуков. Венка чуть не заплакал от досады. А отец смеялся…
— Третья рэ-та, подтянись! Рэз-два-рэз!
Дом по указанному адресу нашли без труда. Калитку открыла чистенькая старушка. Пригласила в избу.
— Погрейтесь с дороги. Самовар вон кстати поспел. Николай Архипыч наказал: как, говорит, мои приедут, угости по всем правилам. И сахарку чуток оставил, и консервы баночку…
Старушка стала разливать чай, а сама все говорила, говорила непонятно о чем. И это ее многословие очень не нравилось Венке. Забеспокоилась и Соня.
— Не сказал Николай Архипович, когда придет? — спросила робко.
— Он все по вечерам заходил. Три дня уж тут, и все по вечерам. Видать, занят шибко…
Только после второй чашки чая, когда Соня поставила свою донышком вверх в знак того, что угощение принято с благодарностью, все прояснилось. Опустив глаза, старушка сказала:
— Николай Архипыч ночью сегодня… уехал…
Соня побледнела.
— Коленька! Ненаглядный! Тебя же в Москву! — заголосила она грубо, по-бабьи. Вдруг встрепенулась, кинулась к вешалке.
— Что ж вы, бабушка, сразу не сказали? Я бы, может, застала его!
— Наказал, милая, наказал Николай Архипыч не ходить на вокзал. Разве его там найдешь, их тысячами отправляют! И ты убиваться станешь понапрасну, и он изведется… А еще он велел, — добавила старушка, — передать вам гостинец… — и она показала на мешки, сложенные один на другой за печкой.
— Что это? — насторожилась Соня.
— На заводе у нас химию делают, — пояснила старушка, — соль составами гонят. Потом — в отвал… Не так уж она чистая, да мы приноровились — выпариваем. Вот я и надоумила Николая Архипыча. Все, глядишь, вам подмога…
— Ни к чему это! — запротестовала Соня. — Как ты считаешь, Веня?
Венка рассуждал иначе. Он помнил, как туго было осенью без соли. Слышал, с какой выгодой в деревнях выменивают на нее продукты, когда приходит пора огурчики засолить, капустку заквасить, а то и просто щи сварить.
