Боль | страница 13
— Ты эта… того… поешь… А нам, — можа, спиртику?.. Болячки-то, небось, обмываешь? А ты больного не обмывай — сами заживут. Спиртику бы… А твое добро нам нашто? Я, вишь ли, того — к Ксюше привычный…
А на другой день, когда какая-то тетка попросила у нее справку об освобождении от тяжелого труда и сунула кусок сала, Вера Ивановна даже глазом не моргнула — взяла.
Вскоре тетка потребовала продления. Вера Ивановна, боясь разоблачения, выдала справки теперь уже и тетке, и ее здоровой, как гренадер, дочери. А они, оказывается, только тем и занимались, что спекулировали сахарином, мылом и чем придется.
В медицинской комиссии при военкомате, членом которой ее назначили, за ошибку в диагнозе можно было поплатиться головой, и она зря не рисковала. Но салом ее теперь было не взять. Предпочитала колечки, сережки, монеты с изображением российских венценосцев.
Когда стали посылать на строительство оборонительных сооружений, Вера Ивановна уже в первый день работы комиссии выписала не меньше двух десятков справок. Среди клиентов были и ее подопечные. Особенно понравилась ей Жилова. Уж очень та была щедра.
Утром Венка провожал мать. Он нес мешок с ее пожитками. Соня отплакала свое за длинную ночь, все передумала, и сейчас шла, как солдат в отступлении, не выбирая дороги. На плече, как винтовка, лопата.
По еще незаснеженной земле ветер перегонял жухлую листву. Тускло блестели покрытые льдом лужи. Мутнело холодное солнце.
Народ стекался на площадь. Строились в колонны. В колонне, где мать, одни женщины. В соседней, справа — парни и девчата из техникума. Слева — пацаны из ремесленного училища. Этих можно узнать без труда по телогрейкам и кокардам на шапках в виде сложенных крест-накрест молоточка и гаечного ключа. Стоят хмурые, важные, словно все теперь зависит только от них.
Перед трибуной, под бархатным знаменем — заводские. Там не толкаются, чтобы согреться, не играют «в жучка», как студенты. На всех новенькие брезентовые рукавицы, отчего у колонны нарядный вид. Позади полуторка, загруженная лопатами, кирками.
С краю разный люд: домохозяйки, старики, подростки. Шум, толкотня, как на базаре… Руководители колонн охрипли, созывая своих, и туда заторопился военный в заляпанной внизу шинели. Пора начинать.
На трибуне седовласый сутулый мужчина в легоньком не по погоде пальтишке подошел к микрофону. Постучал ноготком: в громкоговорителе щелкнуло. Колонны замерли, и Венка услышал, как плещутся на ветру флаги.
