— Не хочешь ли ты сказать, что решили послать меня? — птаха вздрогнула, сердце застучало так быстро, словно она готовилась взлететь к ярко-зеленому небу. — Но пилотировать звездолет имеет право только летун — таков закон, потому что только тот, кто поднимается в небо на собственных крыльях, может познать космос.
— Это так, но до совершеннолетия ты не можешь быть признана официально ползуном, а раз так, то являешься летуном по определению, — отец сделал длинную паузу и отвернулся, возможно, для того, чтобы скрыть свои повлажневшие глаза. Он очень сильно переживал за свою дочь, хоть и старался этого никому не показывать. — Пусть формально, но все еще существует надежда на то, что ты когда-нибудь сможешь взлететь, а значит, можешь управлять звездолетом.
— Такое решение никто из совета не поддержит, меня все считают ползуном, пусть официально это не признано.
— Ты права. Но в данном случае у тебя есть преимущество перед другими летунами, а это может заставить членов совета отнестись благосклонно к этой идее.
— Я благодарна тебе, отец, за то, что ты думаешь обо мне, и пытаешься как-то утешить, но понимаю, что вряд ли когда-нибудь полечу, — птаха вздохнула. — Все равно огромное спасибо.
— Так ты отказываешься?!
— От чего? Ты же мне еще ничего не сказал!
— Тогда говорю, — отец усмехнулся. — Готова ли ты отправиться к туннелю, чтобы выяснить, что происходит в его окрестностях?
— Ты считаешь это возможным?!!
Ее сердце опять пропустило удар, потом застучало быстро и сильно.
— Мне нужен твой ответ. Да, это возможно. И я уверен, что у тебя получится. Так как?
— Да, папа, — Алана прикрыла крылом глаза, чтобы скрыть подступившие слезы, вторая прозрачная мембрана несколько раз открылась и закрылась, чтобы убрать помеху с глаз. — Я не могу отказаться от моего единственного шанса доказать роду, что я чего-то стою.
— Я был уверен в твоем ответе, моя птичка, — отец простер свое огромное крыло, и Алана спряталась под него, как частенько любила делать это в детстве. Там приятно пахло сухим пухом, от мускулистого тела родителя исходило приятное тепло и нежный запах мускуса, и из этого маленького гнезда мир виделся простым и ясным. — Сделать это было трудно, но у меня получилось. В случае успеха, даже если твои крылья останутся ненужным тебе придатком, для будущих поколений ты все равно останешься первым летуном, достигнувшим туннеля в чужую галактику. Твое имя останется в памяти рода, и больше никто и никогда не посмеет насмехаться над тобой.
