— Почему дешевый и почему фраер? — Я даже слегка оскорбился в глубине души.
— Гарантирую, Евген! — Для большей убедительности, наверное, Цыпа ткнул в мою сторону своей безбожно кадящей сигаретой. — По-другому просто быть не может! Откуда у хозяина какой-то занюханной прачечной деньги на профессионала? Бьюсь об заклад, что замочили ребят за какую-нибудь штуку-другую «зеленых». Ясно ведь — заказчик ликвида именно он, больше некому. Мыслю навестить гада нынче и по-базарить с ним по душам перед отправкой «в Сочи». Уверен, что он махом у меня в руках расколется и назовет падлу исполнителя.
— Запрещаю! Чтоб никакой боле самодеятельности и отсебятины! — зарубил я на корню план соратника. — Сам лично прошевелю дело с «Белизной» после похорон ребятишек.
— Хочешь лично участвовать в траурной церемонии? — удивился телохранитель. — Зачем? Ты же ребят не знал! Да и вообще слишком жирно для наемников, чтоб шеф их хоронил!
— Начисто отсутствует в тебе, браток, человечность и гуманность, — посетовал я, слегка опечалясь. — Но в данном случае пусть будет по-твоему. Не забудь только парочку красивых венков послать на похороны от моего имени.
— Как обычно — из черных роз? — уточнил ответственный Цыпа.
— Да. Не будем ломать традицию, — немного подумав, согласился я. — Пусть все видят, как мы высоко ценим личные кадры, раз не считаемся с такими безумными расходами. Репутация превыше всего.
Я с ненавистью уперся взглядом в газетный пакетик на краю стола с той злосчастной тысячей долларов, из-за которой и случилась вся эта совершенно дуровая история.
— Стопроцентный кретинизм! — пробормотал я, не сдерживаясь.
— Ты о чем, Евген?
— Да так… Сам с собой прикалываюсь для разнообразия. Кстати, слыхал, что мое здесь содержание в золотую копеечку нам влетает? Отстегиваешь тысячу баксов за сутки якобы. В цвет или лажа?
— Около того, Монах, — уловив явное мое недовольство, Цыпа перешел на официально-деловой тон. — Двести баксов за «люкс» и шесть сотен за охрану «Кондору» за круглосуточное обеспечение.
— Да это ни в какие ворота не лезет! — искренне возмутился я. — Натуральное лоховское расточительство, возведенное в абсолют! Чего ты раньше молчал?! Нет, я здесь ни дня больше не останусь! Собирай вещички, Цыпленок, пока я собираюсь.
Распахнув обе створки платяного шкафа, сдернул с пластмассовых плечиков слегка покоцанную пулей куртку и надел сверху на свой спортивный костюм. Черные джинсы и рубашку, скомкав, сунул в объемный кожаный баул и бросил его Цыпе, который уже деятельно сворачивал в тугой сверток мою постель. Даже в тюрьмах и лагерях я умудрялся спать на домашнем постельном белье — уютнее телу и спокойнее душе. Правда, нелегально затягивать бельишко с воли весьма накладно выходило. Но тут уж ничего не поделаешь: привычка — вторая натура, как известно. Приходилось, наплевав на бережливость, щедро одаривать алчных прапорщиков-контролеров разумными бумажками, но с одной роднящей их особой приметой — вереницей нулей как на лицевой, так и на тыльной стороне банкноты.
