Света мягко отстранила мою парализованную руку и как-то очень уж по-взрослому усмехнулась:
— Жарко, летом я почти всегда так на работу хожу. Халат плотный, не просвечивает. Ты шокирован, да?
— Нисколько! — бодрячески сказал я, порываясь возобновить увлекательную атаку на бастион, который, кроме колечек шелковистых волос, ничем, как выяснилось, защищен не был.
— Какой ты нетерпеливый! — поощрительно улыбнулась законспирированная нудистка. — Но сначала, как условились заранее, прими лекарство. Будь пай-мальчиком.
Терять драгоценное время на явно бесполезные отнекивания было жаль. Потому я безропотно заглотил противно-горькую микстуру, зажевав миниатюрным шоколадным бочонком с вишневым ликером.
— А теперь ложитесь, больной, на кроватку. Я сама все сделаю, не потревожив ваше травмированное плечо, — наигранно-строго велела медсестра, расстегивая перламутровые пуговки на своем хрустяще-накрахмаленном халате. — Ты как, Евгений, предпочитаешь: чтоб я сидела к тебе спинкой или лицом?
— Спинкой оно более как-то впечатляюще, — не раздумывая, выбрал я и пояснил: — Люблю, малышка, обозревать сразу все основные женские достопримечательности. Я ведь художник по характеру. Натуралист.
Видок и на самом деле получился знатно потрясный: чуть полноватые молочно-ослепительные ягодицы вкупе с гибко-тонкой загорелой талией и спиной смотрелись ничуть не хуже какой-нибудь похабной картинки Пикассо. А в ритмических движениях «всадницы» был такой весело-задорный напор, что у меня закралось смутное подозрение, что трахаю не я, а меня. Ладно. По крайней мере, можно с удовлетворением отметить тот факт, что мой милый орган нашел-таки себе более интимно-приятное и нежное отверстие, чем то, которое ему предлагалось Светой в первый больничный день. Таким образом, замечательный ощутимый прогресс налицо. На члене — точнее.
Впрочем, через пять-семь минут мне почему-то уже прискучило любоваться живой порнокартинкой, голова стала какой-то ватной и одновременно тяжелой, возбуждающий адреналин в крови весь куда-то испарился, превратив тело в бесчувственное бревнышко. К ужасу своему, я вдруг ощутил, что и «телескоп» мой начал заметно сокращаться — до размеров обыкновенной подзорной трубы. Карманного варианта.
Но страшного позора я все же избежал, успев выплеснуть мощный заряд мужской энергии в наседавшую «противницу», пока затвор моего орудия окончательно не заклинило от непонятного охлаждения. Удался сей постельный подвиг только благодаря непревзойденному личному творческому воображению: призывая оргазм, я мысленно представил себе такую красочную ошеломляюще-страстную оргию, которую, уверен, не лицезрел даже сластолюбец маркиз де Сад в своих развратных наркотических снах.
