Оставшись один, Хьюстон покатал кресло взад-вперед, выбирая удобную точку. Просто сидеть и глазеть в пустой угол он посчитал нечестным — ведь героями его репортажа должны были стать именно восковые персоны. В конце концов, он установил кресло так, что вся компания оказалась перед ним, а Бурде — за спиной: у Реймонда не было никакой охоты видеть острые глазки доктора, направленные прямо ему в переносицу. Хьюстон опустился в кресло, подумал: «Ну вот, отсчет начался!»
Тусклый свет падал на фигуры, застывшие в самых разнообразных позах. Особенно угнетающе действовала тишина. Могильная тишина, подумал Реймонд. И воздух тяжел и неподвижен, словно в океанских глубинах. Хьюстон подумал, что надо будет использовать это сравнение в завтрашней статье.
Поерзав, журналист устроился поудобнее и стал вспоминать слова директора: это лишь ивовые каркасы, на которые надели всякие одежды, головы кукол слеплены из воска. Реймонд потянул носом и даже вроде бы ощутил запах воска. Запах был такой умиротворяющий, что Хьюстон совсем успокоился. Но спустя какое-то время появилось чувство легкого беспокойства, оно постепенно нарастало, и Реймонд даже знал его причину. Это все сверлящий взгляд стоявшего сзади доктора Бурде, направленный Реймонду прямо между лопаток. От желания обернуться назад даже заныла шея. «Спокойно! — приказал себе Хьюстон. — Ты начинаешь нервничать, ты не должен оглядываться, если обернешься, значит, ты поддался страху». Но тут же возникла другая мысль: «Нет, для того чтобы посмотреть, нужна храбрость, а ты трусишь... Там стоит обычное чучело, а ты не смеешь даже взглянуть на него». Это препирательство с самим собой кончилось тем, что Хьюстон не просто оглянулся, а, схватившись за подлокотники, с силой развернул кресло и уставился на копию мсье Бурде.
Лампочка висела прямо над головой доктора и хорошо освещала его восковое лицо. Хьюстон вздрогнул. Конечно, это лишь копия чертова маньяка, но она изготовлена столь искусно, что выглядит совсем живой. От этого страшного выражения, слащавого и жестокого, застывшего на неподвижном лице, впору было закричать. Но Реймонд не закричал, долгую секунду он смотрел в острые глаза убийцы и лишь потом отвел взгляд.
— Мертвое чучело с башкой из воска, и больше ничего, — с ненавистью произнес Хьюстон и развернул кресло обратно.
Но это почему-то не успокоило. Более того, оглядев компанию, он обнаружил, что среди них произошли кое-какие изменения. Криппен повернул голову еще дальше влево. Лефруа с Писом сдвинулись ближе, а леди Томпсон обратила свою чарующую улыбку прямо ему. Возможно, это объяснялось тем, что, развернув кресло вновь, Реймонд поставил его немного в другое положение и теперь видел фигуры в несколько ином ракурсе.
