Русский национализм и Российская империя | страница 39

. Первым выводом расследования стало то, что не только Адрианов, но и МВД в целом разработали общую директиву, запрещавшую использование огнестрельного оружия для разгона уличных толп и позволявшую лишь в крайних случаях пускать в ход нагайки или применять силу в иных формах. Эта установка была отражена в серии циркуляров и широко распространена по каналам МВД во время вспышки демонстраций протеста и беспорядков против повышения цен в апреле 1915 г.^>{132} Среди основных причин народных выступлений, как предвоенных, так и продолжавшихся в течение первых девяти месяцев войны, было «чрезмерное использование силы полицией», а новая тактика МВД имела целью снижение числа подобных конфликтов^>{133}.

Эта установка помогает понять малообъяснимые на первый взгляд действия Адрианова и полиции во время беспорядков. Лишенная права открывать огонь, полиция быстро потеряла контроль над ситуацией, причем толпа чувствовала это, а возможно, и знала о запрете. Однако полиция все же далеко не бездействовала. Некоторые нижние чины, используя смекалку, в известной мере добивались успеха. Самым распространенным был следующий способ: заявлялось, что управляющие и немецкие рабочие магазина или фабрики, осажденных погромщиками, уже арестованы, затем их быстро уводили в участок для обеспечения безопасности. Другие полицейские предотвращали грабежи путем разъяснения погромщикам, что владелец или управляющий того или иного магазина — русский. Полиция также не стеснялась использовать силу в наиболее отчаянных ситуациях. Адрианов позволил пускать в ход нагайки и применять любые меры, кроме использования огнестрельного оружия, и полиция нередко пыталась вмешаться, что заканчивалось яростными ответными атаками погромщиков. В результате 68 полицейских были серьезно ранены до появления приказа стрелять по толпе^>{134}.

Адрианов не сомневался, что он сам, Юсупов и другие местные крупные чиновники могли бы разрядить напряженную ситуацию путем убеждения, уверяя толпы в том, что правительство само избавилось бы от вражеских подданных путем высылки и полицейских арестов. Это убеждение заставило его ездить по городу и появляться на улицах перед народом, но не в качестве предводителя мятежа, как утверждали многие очевидцы.

Почему же Адрианов с таким упорством запрещал открывать огонь? Стрельба по толпе, состоящей в большинстве своем из женщин, подростков или вдов, чьи родственники находились или уже погибли на фронте, очевидно, справедливо рассматривалась градоначальником как очень серьезный и политически рискованный шаг. Однако когда в 2 часа дня 28 мая начались крупномасштабные беспорядки, подход Адрианова начал казаться все более неприемлемым. К вечеру стало ясно, что город охвачен всеобщими беспорядками, которые описывались свидетелями как пролог гражданской войны, но даже тогда Адрианов не отдал приказа полиции стрелять и отклонил предложение Оболешева ввести в город войска. Ответ градоначальника, в передаче Оболешева, вносит некоторую ясность в мотивацию его решений. Адрианов с чувством воскликнул, что он «не новичок в таких делах» и что он успешно подавил несколько выступлений в 1905 г. Адрианов был твердо уверен, что, если полиция начнет стрелять по толпе, это только обострит конфликт и приведет к полномасштабному восстанию или даже революции