Предвидя неприятности, мамаша срочно засадила Ваську в глубокий погреб. И новгородские граждане в пух и прах разнесли обезглавленную дружину, «попятили» буслаевских бойцов и связали кушаками.
Но дворовая девка, видя такую беду, освободила хозяина. (При этом она уничтожила железным коромыслом полтыщи горожан.) И уж только потом наш Васенька приступил к массовому истреблению сограждан железной осью, отчего
Мужиков новгородских мало ставится,
Очень редко и мало их.
Ну, руководство города побежало к маме – уйми чадо милое, а то управлять станет некем!
Мамелфа Тимофеевна, не надеясь на свой авторитет, послала жалобщиков в Сергиев монастырь за крёстным отцом героя, неким Старчищем Пилигримищем. Огорчённый известием о бесчинствах крестника, монах снаряжается в дорогу:
Одевает Старчище кафтан в сорок пуд,
Колпак на голову полагает в двадцать пуд,
Клюку в руки берёт в десять пуд.
Он что, в ратные доспехи облачается? Вовсе нет. Современнику, слушающему былину, было совершенно ясно, что речь идёт о веригах – тяжёлых грузах, которые навешивали на себя кающиеся христиане ради искупления грехов своих. Видно, Старчище тоже неслабо покуролесил в молодые годы, так что пришлось ему и в монахи постричься, и паломничество во Иерусалим совершить (потому он и Пилигримище). Ясно, что буйного Васю крепкий дедок хорошо понимал.
И что же ответил честному старцу на кроткие увещеванья крестничек любимый?
«Ай же ты, мой крестный батюшка!
Не дал я тебе яичка о Христовом дни,
Дам я тебе яичко о Петровом дни!»
Щелкнул как крестного батюшку
Тою осью железною,
Железной осью сорокапудовою:
От единого удара Васильева
Крестному батюшке славу поют.
Страшный, непрощаемый грех убить крёстного – всё равно что родного отца на тот свет отправить! И вот этого выродка прикажете считать образцом русского характера, примером широкой и разгульной славянской души? Это «полётка соколиная», это «поступка молодецкая»?
В нашу эпоху политкорректности никогда не назовут негодяя негодяем. Постесняются или побоятся. И придумывают всякие пустые слова: «противоречивый», «неоднозначный», «амбивалентный»…
Вот и сказитель не говорит ни слова в осуждение героя – сами, мол, судите, господа хорошие, кто перед вами.
(Хотя нет, намёк он всё-таки даёт в самом начале былины. Какие такие дети могли быть у девяностолетнего-то Буслая? Васька – явно дитя, рождённое вне закона, заугольник, суразёнок, бастард, ублюдок! И ведёт себя соответственно представлениям своего времени!)
