— Конечно, миссис Фрэнклин.
Сестра Крейвен шагнула вперед. По ее виду нельзя было сказать, что она испытывает какие-то чувства, кроме профессиональной озабоченности.
Миссис Фрэнклин сказала:
— Пожалуйста, уйди, Билл. Я ужасно устала.
Бойд Кэррингтон забеспокоился.
— О, Бэбз, поездка оказалась для тебя слишком утомительной? Мне так жаль. Какой я безмозглый дурень. Я не должен был позволять тебе так перетруждаться.
Миссис Фрэнклин озарила его ангельской улыбкой мученицы.
— Не хочу ничего говорить. Ненавижу быть надоедливой.
Мы оба, немного сконфуженные, вышли из комнаты, оставив женщин вдвоем.
Бойд Кэррингтон сокрушенно заметил:
— Что я за дурак. Барбара казалась такой веселой и оживленной, что я напрочь забыл, что ей не следует переутомляться. Надеюсь, она не забелеет.
Я машинально ответил:
— О, по-моему, после отдыха ночью она будет в полном порядке.
Он спустился по лестнице, Я поколебался и затем отправился по другому крылу к своей комнате и комнате Пуаро. Должно быть, коротышка меня ждет. В первый раз мне не очень-то хотелось к нему идти. Я был слишком занят своими мыслями и по-прежнему ощущал какую-то странную тупую боль внизу живота.
Я медленно брел по коридору.
Из комнаты Аллертона до меня донеслись голоса. Не хочу сказать, что я сознательно к ним прислушивался, хотя и совершенно машинально остановился на минутку возле двери. Потом неожиданно она открылась, и оттуда вышла моя дочь Джудит.
Она встала как вкопанная, увидев меня. Я схватил ее за руку и потащил в свою комнату. Внезапно я страшно рассердился.
— Что ты делала у этого человека?
Она устремила на меня твердый взгляд. Никакого гнева — только лед и холод. Несколько секунд она не отвечала.
Я встряхнул ее за руку:
— Говорю тебе, я этого не позволю. Ты не знаешь, что делаешь.
Тогда она сказала низким едким голосом:
— По-моему, у тебя очень развращенный склад ума.
Я заявил:
— Может быть. Наверное, на меня повлияли упреки вашего поколения. По крайней мере, у нас есть определенные стандарты. Пойми, наконец, Джудит, я запрещаю тебе, абсолютно запрещаю иметь дело с этим человеком…
Она твердо взглянула на меня и потом спокойно сказала:
— Понятно. Вот, значит, как.
— Ты отрицаешь, что влюблена в него?
— Нет.
— Но ты не знаешь, кто он такой. Ты просто не можешь знать.
И специально, не смягчая слов, я повторил ту историю об Аллертоне.
— Вот видишь, — закончил я. — Вот какая он грязная скотина.
Похоже, она осталась совершенно равнодушна. Лишь ее губы скривила презрительная усмешка.
