Они заговорили все одновременно.
Тогда Аарон закричал: — Идите по своим шатрам! Собирайте каждое утро манну, как вам было велено. Пейте воду, которую дал нам Господь. И ждите, как и я жду!
Он вошел в свой шатер и задернул полог. Сев на подушку, закрыл лицо. Он не хотел выслушивать их сомнения. У него и своих сомнений было предостаточно. Моисей сказал ждать. «Я должен ждать. Господь, помоги мне ждать!»
Он подумал об Иисусе, стоявшем там, на вершине, рядом с Моисеем. Иисус Навин — тот, кого выбрал его брат…
— Тебе не кажется, что ты должен…
Он посмотрел в глаза сестры.
Она шумно вздохнула.
— Я просто подумала… — Несколько мгновений она выдержала его пристальный взгляд, потом отвела глаза, опустила голову и опять стала чесать шерсть.
Даже сыновья Аарона изводили его вопросами.
— Я не знаю, почему он так долго на горе! — то и дело отвечал он. — Я не знаю, здоров ли он! Да! Он старик, а я еще старше. Будете и дальше донимать меня, сведете в могилу своими вопросами!
Когда очередной тяжелый день, со множеством разбирательств и советов, наконец, заканчивался, Аарон оставался один. Пока народ спал, он смотрел на гору, следил за пламенем на вершине. Как Моисей выносил это бремя? Как ему удавалось выслушивать эти многочисленные споры и не принимать ничью сторону?
«Я не могу это делать, Моисей. Тебе придется спуститься с горы. Ты должен вернуться!»
Может быть, Моисей умер? Он крепко зажмурил глаза, отгоняя эту мысль, но страх все же поднимался изнутри. Может, поэтому брат до сих пор не вернулся и не послал о себе весть? Тогда где Иисус Навин? Все еще ждет на том каменистом склоне? Все его запасы должны уже закончиться.
Народ вел себя как овцы без пастыря. Их вопросы стали больше походить на тупое мычание и блеяние животных. Аарон понял, что ему придется сделать что-нибудь, иначе люди будут разбредаться кто куда. Кто-то уже хотел вернуться в Египет. Другие решили пасти свои стада в землях мадианитян. И каждый был чем-то недоволен.
Аарон не мог спать. Собирал манну вместе со всеми, но почти не ел. Куда бы он ни пошел, его всюду встречали одними и теми же вопросами:
— Где Моисей? — «На горе с Богом». — Он жив? — «Уверен, что да». — Когда он вернется? — «Я не знаю. Не знаю!»
* * *
Прошло тридцать пять дней, потом тридцать шесть, тридцать семь. С каждым днем страх и гнев Аарона нарастали.
В шатре было душно, но он не выходил из него. Он знал, что как только покажется за порогом, народ набросится на него с вопросами, ответов на которые у него не было. Он устал от их ропота и недовольного нытья. Откуда ему знать, что происходит на горе?
