— Они пожалеют о том дне, когда с таким презрением обошлись с Божьим помазанником.
— Они отвергают Бога, Аарон. Я ничто.
— Ты пророк Божий!
— Они этого не понимают — так же, как и наш собственный народ.
Аарон знал, что евреи относятся к Моисею с тем же презрением, что и фараон. Он кивнул и опустил руку.
— Через тебя говорит Бог. Я знаю, что это так. И Господь избавит нас. — Он был уверен в этом ничуть не меньше, чем в том, что сегодня солнце зайдет за горизонт, чтобы завтра утром снова там появиться. Господь избавит Израиль Своими знамениями и чудесами. Он не знал, как и когда, но не сомневался, что это произойдет, потому что… так сказал Бог.
Аарон содрогнулся, подумав о силе, превратившей его посох в кобру. Он провел пальцами по резной деревянной поверхности. А может, ему привиделось все это? Каждый, кто был в огромном зале, видел, как кобра Господа Бога поглотила змей, сотворенных чародеями фараона, и, несмотря на это, они насмехались и не воспринимали всерьез Божью силу.
По пути в Гесем Моисей остановился. У Аарона мурашки побежали по коже.
— С тобой говорил Господь, — сказал он брату.
Моисей взглянул на него.
— Мы должны пойти к Нилу и ждать у дворца фараона. Мы опять будем говорить с ним завтра утром. Ты должен сказать вот что…
Они шли вдоль берега реки, и Аарон слушал указания Моисея. Он не задавал вопросов и, получив указание, не настаивал на разъяснениях.
Приблизившись к дому правителя, Моисей остановился и захотел передохнуть. Аарон устало опустился на корточки и накрыл голову. В это время суток жара была невыносимой и действовала усыпляюще. Он стал смотреть, как солнечный свет мерцает на спокойной глади реки. На другом берегу мужчины резали тростник, из которого потом плели матрацы, делали папирус, предварительно размельчив и вымочив. На этом берегу, рядом с дворцом фараона, тростник оставался нетронутым.
Монотонно квакали лягушки. В неподвижной позе застыл ибис, расставив лапки и опустив голову в ожидании добычи. Аарон вспомнил, как плакала мать, когда укладывала Моисея в корзину. Восемьдесят лет прошло с того дня, но Аарон помнил все до мельчайших подробностей, как будто это случилось сегодня. Ему казалось, что он слышит эхо от стонов других матерей, когда они, следуя указу старого фараона, отдавали реке своих новорожденных сыновей. За долгие годы воды Нила — реки жизни Египта, управляемой богом Хапи, — переполнились кровью евреев, а крокодилы жирели с каждым годом все больше. На глаза Аарона навернулись слезы, когда он взглянул на мерцающую гладь Нила. Ему казалось маловероятным, что фараон почувствует хоть какие-нибудь угрызения совести из-за гибели еврейских младенцев в этой реке, тем более, что с тех пор минуло восемьдесят лет. По, может быть, об этом вспомнят его историки и все ему объяснят… Если осмелятся.
