Словно отчитываясь за своё прозвище, Сапсан три раза в неделю посещал тир, постоянно совершенствуя свои стрелковые навыки. Он был среднего роста, мрачный, плечистый и немногословный. Улыбка придавала его лицу сходство с лицом дауна, может быть поэтому улыбался он крайне редко. Любил смотреть вестерны и зачитывался Чейзом. Почти не пил, но много курил.
Когда я с ним познакомился, ему только перевалило за тридцать пять – возраст пробуждения Будды – Сапсан спал мало и часто будил нас на дело, заезжая за нами на своей любимой вишнёвой «девятке». Он был правой рукой Кубы, пока тот ходил по белу свету, и попал с нами под раздачу в порту, когда неутомимый Андрей Лазаревич хотел обезвредить банду наркоторговцев. Ему досталось самая малость, сказывалась школа битья ППС в бытность его напёрсточником. Он смирно лежал на земле и не дёргался, без апломба выполняя указания людей в форме.
Также Сапсан был единственным, который никак не высказался по поводу нашего прокола, он даже не ходил вместе с нами отмечать «чудесное освобождение» от Андрея Лазаревича сотоварищи в «Шанхае». Смерть Кубы тоже пережил ровно, только тогда, на кладбище, когда один из бандитов бросил на гроб колоду краплёных карт, Сапсан затаил на него злобу. Этот жест показался ему кощунственным. На поминках Сапсан даже подрался с тем типом и сломал ему несколько рёбер, за что получил лёгкое административное взыскание со стороны смотрящего.
Короче говоря, он был весьма странным человеком, однако хорошим бойцом и начальство его ценило, часто привлекая в качестве боевой поддержки на «стрелках» и, как чесали злые языки, даже в качестве наёмного убийцы. Хотя последнее, скорее всего, только слух, которые вьются вокруг таких странных и немногословных людей, каким был Сапсан.
Поскольку у меня сложилась привычка наблюдать за людьми и составлять о них своё особенное мнение – видимо, сказывались гены священнического рода – я всегда хотел разгадать, что же всё-таки за фрукт этот Сапсан, чем он дышит и во что верит. Поскольку мы с ним виделись часто и участвовали в общих делах, я получил возможность присмотреться к нему получше.
Он явно был не из тех, кто верит «на час». Много раз мы с ним попадали в опасные ситуации и Сапсан всегда встречал их с удивительным спокойствием, как будто его нисколько не волновала будущая судьба. Неверующие так не умеют, только фаталисты, коих, кстати, много среди лихих людей. Но Сапсан, как я чувствовал, не был фаталистом. И на этот раз мои чувства меня не обманули.
