– Молись! – сказал мне Ангел Хранитель или голос совести. Одному ли мне было такое внушение? Быть может, тот большой парень с золотыми зубами, который всего пару дней назад, смеясь, сравнивал верующих с лохами, которых попы постоянно «кормят завтраками», тоже смиренно просил прощения у Господа за свою дерзость. Мне казалось, что его губы шептали «Господи, помилуй». Воистину, пока гром не грянет – мужик не перекрестится! Даже эталон безбожников Вольтер перед смертью хотел исповедаться, а величайший русский еретик Лев Толстой, по некоторым данным, бежал в Оптину Пустынь, правда, с билетом до Владикавказа. Вот только поздно они спохватились. А этот золотозубый? Не поздно ли ему шептать «Господи, помилуй»? Выходит, что нет! Вместе со мной он видит чудо – консервные банки, в которых, по логике вещей, должен быть кокаин, используются по назначению. А это означает только одно – мы сейчас не попадём в тюрьму. Правда, в глубине души, за фасадом радости скреблась банальность – сегодняшнее чудо не избавление, а лишь отсрочка. Сейчас, когда я пишу эти строки, всех моих «товарищей» уже нет в живых.
Потом, конечно, через своих людей в милиции наш бригадир узнал, что в РУБОП поступил анонимный звонок о том, что «малышевцы» принимают довольно крупную партию кокаина в порту. «Стукача» нашли быстро – эту дерзкую постанову решил провести «морской волк». «Neptunus» уплыл, или как говорят сами моряки, ушёл, в Венесуэлу на следующее же утро, когда нас только выпустили из отдела, где мурыжили и истязали довольно долгое время. Выходит, «морской волк» присвоил и деньги, и кокаин. Куба сказал, что этот ушлый иностранец работал на себя. Кидая питерских бандитов, он полагался чисто на удачу – ведь наши могли достать его, при желании, и в Южной Америке. Куба даже сказал как-то потом, что его поймали и умертвили самым жестоким образом. Но мне кажется, к таинственной пропаже кокаина был причастен сам Куба. Не это ли стало причиной его ухода в мир иной тремя месяцами спустя, когда неизвестный ганстер изрешетил его в парадной? Я всегда подозревал, что ради денег он мог подставить любого из нас. И здесь главными были для него не сколько сами деньги, сколько следование своей жестокой волчьей природе. Если бы я был кришнаитом, то утверждал бы, что Куба на сто один процент переродится в теле волка. Но я православный человек, поэтому найду для него другую эпитафию – даже этот прожженый циник и жестокий палач за два месяца до смерти покрестился в Александро-Невской Лавре. В любом случае это добрая весть. Последовал ли он благоразумному разбойнику или просто хотел «магическим» способом отдалить свою кончину, я не знаю. Бог знает.
