Подтвердив, что очень и очень его жду, я распорядился пригласить Игнатьева в кабинет. Лакей выскользнул так же тихо, как и появился. Через пару мгновений в зал, чеканя шаг и держа выправку, вошел граф. Стукнув каблуками об пол, он поклонился и застыл в ожидании.
Поприветствовав графа и предложив ему присесть на гостевое кресло, я сразу взял быка за рога:
— Николай Павлович, я, как уже указывалось в письме, хотел бы предложить вам новое место работы. К сожалению, деталей, из соображений секретности, сообщить на бумаге я не мог. Но думаю, вы сами догадываетесь о предлагаемой вам должности. Я выбрал вас, Николай Павлович, исходя из нескольких причин. Первое — вы офицер, выпускник Академии Генерального штаба. Второе — ваш успешный опыт дипломатической службы. Третье, — тут я помедлил, — мне нужен человек с опытом секретной работы. Вы же еще с 56-го года хорошо себя зарекомендовали. (Прим. автора — Н. П. Игнатьев поступил на дипломатическую службу в 1856 году в качестве военного атташе в Лондоне. Был отозван из Англии из-за того, что при осмотре военной выставки «по рассеянности» положил в карман английский ружейный патрон новейшего образца). Исходя из вышесказанного, — продолжил я, подходя к столу, — каким вы сами видите свое назначение?
Николай Павлович немного задумался, подняв взгляд к потолку. В этот момент он напомнил мне шахматиста-гроссмейстера, размышляющего над очередным важным ходом. Я многое знал о том, каким был Игнатьев в нашей истории, но мне интересно было понаблюдать за ним в бытовой обстановке. Высокий, статный, но уже начавший лысеть и обзаведшийся небольшим животиком, внешне он не производил внушительного впечатления. Однако достаточно было взглянуть ему в глаза, чтобы понять — это необычный человек. Серые, с матовым блеском булата, его глаза буравили насквозь, пронзая как лезвие клинка. В них была видна жесткость, недюжинный ум и решительность. Идеальное сочетание холодного ума офицера Генерального штаба и манер искусного дипломата. «Волчья пасть и лисий хвост» — кажется, так называли Игнатьева современники. Это прозвище ему отлично подходило.
Пока я размышлял, граф пришел к, видимо, определенному выводу и тихонько кашлянул:
— Я думаю, мне предстоит работа в рамках Третьего отделения? — спросил Игнатьев, выжидательно глядя на меня.
— Браво! — я пару раз хлопнул в ладоши, поаплодировав сообразительности своего протеже. — Почти в яблочко. Ваши аналитические способности делают вам честь. Однако я хотел бы поручить вам не подчиненную, а руководящую должность.
