– ФЬЮРО КОСТАС!
Но поскольку я отдала Ро оба наушника, а музыка невероятно громкая, Ро просто не может услышать падре. Он поет вслух, поет ужасно и еще ужаснее пританцовывает. Я застываю от ужаса, когда падре выдергивает из ушей Ро белые провода. Падре протягивает руку, и Ро опускает в его ладонь серебристый плеер.
– Вижу, Фьюро, ты снова устроил налет на хранилище.
Ро смотрит в землю.
Падре выдергивает нить с огоньками из черной коробки, и цветные искры гаснут. Падре вскидывает брови.
– Тебе просто повезло, что ты не сжег половину горы этой твоей контрабандой, – говорит падре, многозначительно глядя на Ро. – В очередной раз.
– Да уж, повезло, – фыркает Ро. – Я думаю об этом каждый день, прямо с рассвета, когда встаю, чтобы накормить свиней.
Падре отбрасывает нить с огоньками, как будто это змея.
– Ты осознаешь, конечно, что патруль может заметить огни на этой горе, в стороне от Трасс?
– Неужели вам никогда не надоедает прятаться? – ворчит Ро.
– Как посмотреть. Тебе никогда не надоедает жить?
Падре обжигает Ро взглядом. Ро молчит.
У падре такой вид, какой бывает в то время, когда он занимается подсчетами в миссии, согнувшись над бухгалтерскими книгами и заполняя их страницы рядами крошечных цифр. Но на этот раз он вычисляет, какое наказание окажется лучше всего, и умножает его на два. Я с видом раскаяния дергаю его за рукав… Этому я научилась еще в детстве.
– Ро ничего плохого не хотел, падре. Не сердитесь. Он сделал это для меня.
Падре берет меня за подбородок, и я чувствую его пальцы на своем лице. И внезапно ощущаю его самого. Прежде всего, меня охватывают его тревога и страх – не за себя, за нас. Он хотел бы стать стеной вокруг нас, но не может, и это сводит его с ума. Обычно он терпелив и осторожен; он похож на вращающийся глобус, на палец, прокладывающий маршрут на потрепанной карте… Его сердце бьется отчетливо, чисто. Падре помнит все, он ведь был уже взрослым человеком, когда явились первые Курьеры. В его воспоминаниях я вижу в основном детей, которым он помог. Ро, и я, и другие, кто жил в миссии, пока им не нашли семьи.
А потом перед моим мысленным взглядом возникает нечто новое.
Это образ какой-то книги.
Падре осторожно, тщательно заворачивает ее… Подарок мне.
Падре улыбается, а я делаю вид, будто понятия не имею, что у него на уме.
– О серьезных вещах мы поговорим завтра. Не сегодня. Твоей вины в этом нет, Долли. У тебя ведь завтра день рождения.
С этими словами падре подмигивает Ро и обнимает меня за плечи, и мы с Ро понимаем, что прощены.
