Она моргнула, когда вдребезги разлетелись окна, а потолочный вентилятор сорвался с места и ударился о ковер, когда послышались крики…
Она зевнула, когда ее отец скатился вниз по лестнице, словно старая тряпичная кукла, чтобы уже не подняться.
Она закрыла глаза, когда на крышу дома дождем посыпались птицы.
И заснула в тот момент, когда перестало биться сердце ее матери.
>Я заснула в тот момент, когда перестало биться сердце моей матери.
Глава первая
Мой день рождения
– Дол? Ты как, в порядке?
Воспоминания угасли при звуке его голоса.
Ро.
Я ощущаю его какой-то частью своего сознания, безымянным местечком, в котором я вижу все, чувствую все. Вот эта искра – Ро. Я держусь за нее, теплую и близкую, как кружка горячего молока или огонек свечи.
А потом я открываю глаза и возвращаюсь к нему.
Всегда.
Ро здесь, со мной. С ним все в порядке и со мной все в порядке.
Со мной все в порядке.
Я повторяю эту фразу снова и снова, пока не начинаю в нее верить. Пока не вспоминаю, что реально, а что – нет. Физический мир медленно фокусируется вокруг меня. Я стою на сырой тропе на полпути к вершине горы и смотрю вниз, на миссию, где козы и свиньи на поле внизу кажутся маленькими, как муравьи.
– Все в порядке? – Ро касается моей руки.
Я киваю. Но я лгу.
Я снова позволила ощущениям – и воспоминаниям – завладеть мной. Я не должна этого делать. Все в миссии знают, что я обладаю даром чувствовать всё вокруг – чужаков, друзей, даже свинью Рамону-Хамону, знаю, когда она голодна, но это не значит, что я могу позволять ощущениям захватывать меня.
По крайней мере, так постоянно твердит мне падре.
Я стараюсь держать себя в руках, и обычно мне это удается. Но иногда хочется ничего не чувствовать. В особенности когда все так чрезмерно, так невыносимо грустно.
– Не ускользай от меня, Дол. Не сейчас.
Ро глядит на меня, размахивая крупными загорелыми руками. Его золотисто-карие глаза сверкают сквозь то и дело падающие на лицо темные спутанные волосы. Он уже мог бы забраться куда выше или спуститься вниз за это время. Удерживать Ро – все равно что пытаться удержать землетрясение или селевой поток. Или, может быть, поезд.
Но только не в эту минуту. Сейчас он ждет. Потому что он знает меня и знает, куда я провалилась.
Куда я ушла.
Я смотрю в небо, исполосованное серыми клочьями туч и оранжевым светом. Мне мало что видно из-под широких полей шляпы, которую я стащила с крючка за дверью кабинета падре. Но все же садящееся солнце светит мне в глаза, пульсируя сквозь облака, яркое и разбитое на куски.
