Я ехал в Париж на поезде. Вагон первого класса был почти пуст, раннее весенне солнце светило прямо в окно.
Зазвонил телефон. Я снял трубку. Звуки прерывались, как будто звонили с другого конца света. Это шеф.
— Добрый день, Даниил. Как вы, подумали над нашим предложением? — спросил меня лучезарный, полный энергии голос.
— Да, я сейчас над ним как раз размышляю, — как можно неопределеннее ответил я, — мне требуется посоветоваться с родственниками, вы понимаете, это же важное решение.
— Конечно-конечно, — ликовал голос с той стороны трубки, а потом безапелляционно добавил: — Мы просим вас дать нам ответ завтра утром. Надеюсь, вы не откажетесь. Если так — то это будет ка-та-строфа, — он так и сказал по слогам, «ка-та-строфа», как будто от этого зависела его личная судьба. — До встречи завтра утром!
Я положил трубку. Начальство в конторе поверило в мои силы, и по итогам моего временного контракта мне предложили работу в российском филиале. Ответ давать надо было по приезде.
Все остальные варианты были неинтересны, а этот вовлекал меня в неизведанный мир, где можно было бы построить с нуля что-то новое. Как ученый, который переминается с ноги на ногу перед тем, как войти в сферы науки, которые изменят его представление обо всем, что его окружает, стоял я на пороге этого назначения, думая о том, что оно мне сулило. Но я не хотел уезжать из Европы.
С другой стороны, оставаться — значило снова какой-нибудь вуз, никому не нужная писанина, опять префектура, опять боязнь в самый ответственный момент потерять вид на жительство. Снова неопределенность — где жить, откуда брать деньги, снова новые знакомства, которые утомляют больше любой физической работы. Зачем мне это?
Чувственная сторона моей жизни всегда оканчивалась ничем, что с матерью, что потом с моими женщинами, так как от моей любви им не было ровным счетом никакой пользы — я боялся и не умел любить. Какая теперь будет польза Парижу от моей любви? А если я вернусь — то сколько я, быть может, смогу принести пользы, любя свою родину!
Дома все будет по-другому, там я смогу подолгу рассказывать каждому «всю правду» о чуждом образе жизни, плюсах и минусах, о встречах и расставаниях. Я принесу свой опыт, жизненный и профессиональный, свою энергию. Мне будут внимать, но надолго ли? Сумею ли я?
Было чудно вернуться обратно, увидеть жизнь моих однокашников, предсказуемую, без крутых поворотов, без искры, оказаться в вакууме — контакт со старыми друзьями потерян, а найдутся ли новые? Было чудно оставаться в Париже и идти в университет, словно вчерашний школьник, снова учить то, что я и так знаю, как будто не было последних пяти лет.
