Я сидела на заднем сиденье и, подперев рукой подбородок, глядела на проносящийся мимо еловый лес, уже чернеющий обширными проталинами меж подрагивающих от сырости деревьев. Суровый, нахохлившийся, он медленно провожал взглядом несущиеся автомобили, словно укоризненно глядя им вслед. Как много образов мелькало в моей голове, когда мы проезжали здесь в детстве! Как и раньше, я почуяла что там, внутри, все могло произойти, дикие страхи ласкали меня, почти физически облекая в странные формы мои фантазии.
Ты извини, кстати, что я подробно пишу, это ведь совершенно лишняя информация, но просто я так много думала обо всем — времени было предостаточно. Я думала и о своей поездке, и о друзьях, о возможностях — и о тебе. Мне было жалко похоронить эти мысли, вот и решила отчитаться и перед самой собой.
Я отвлеклась от пейзажа и посмотрела на маму. В зеркало заднего вида она поймала мой взгляд и поспешно отвела глаза, будто постеснявшись своей нескромности. Ну и ладно, пусть смотрит, — пожала я плечами, — мало ли на что можно смотреть! И опять отвернулась.
Мама меня беспокоила: со времени моего приезда между нами установилось недоверие. Я прямо не знала, как заново начать наши отношения, а мама боялась насильно расспрашивать обо всем. И мы обе думали, осталась ли другая такой же, поймет ли? Мы столько раз пытались как-то спровоцировать теплое чувство в друг друге, но каждый раз начав доверительный разговор, вдруг уходили от ответов. Сама не понимаю почему, — словно развели нас по двум концам пружины, но только лишь соберемся приблизиться друг к другу, сжимаем ее, как она снова распрямляется и раскидывает женщин по их новым, тоскливым местам. Почему, черт его знает: ведь я же чувствовала при каждом разговоре, что вот она — грань, которая разделяет нас, и перейти ее так легко! Но разговор сползал к общим местам, замусоленным и унылым фразам, только усугубляя тоску.
Когда мы приехали, было сыро и неуютно. Все домашние уже давно сновали туда-сюда с мелкими поручениями, хлопали дверьми, кричали из комнаты в комнату, а я все еще даже не решалась наконец переодеться в дачную одежду. Я несколько раз пыталась сделать это и даже медленно высовывала руку из свитера почти до локтя, но, едва чувствуя окружающую сырость, поспешно засовывала ее обратно. Меня всегда так и тянуло лениться на даче!
Все зашли в дом, а я еще постояла на крыльце, уловив последний отблеск канувшего солнца. Было темно и уже даже морозно.
