— Знаешь, о чем я мечтаю? Завести библиотеку. Такую огромную библиотеку, шкафов пять или семь, от пола до потолка! Представляешь? Чтобы там были редкие издания, книги на разных языках. Чтобы можно было войти в комнату и сказать — «здесь может родиться интеллигенция». Интеллигенция, понимаете? А не выскочки, вроде нас. — Олег энергично потряс руками в воздухе. — Книги чертовски сложно перевозить. Когда человек покупает себе их и составляет библиотеку — это значит, что он осел, бросил якорь. Значит — все теперь, решено. И десять, и двадцать лет спустя за окном будет тот же двор и те же собаки бегать. Будет нечто упорное, кряжистое. Мне этого страшно не хватает.
— Ты явно просто расстроен. Никогда от тебя такого не слышала, просто сейчас тебе лишь бы в пику родителям сказать, — попыталась урезонить Олега Ольга.
Я прервал ее. Эти слова удивительным образом резонировали с моими мыслями, но сегодня у меня было совсем другое настроение. Я хотел действия, я был поглощен мыслью о том, что главное — это новый удивительный опыт, и жизненный, и профессиональный, главное — это знать, что происходит в мире, или хотя бы за соседней границей, знать чужую историю, менталитет. Все это важно, чтобы налаживать взаимодействие между людьми в разных сферах и самому быть совершенным в своей профессии и применять навыки познания других культур для своего профессионального роста. И поэтому я ответил:
— А мне кажется, что самое замечательное наше с вами достижение — что нам не надо никаких библиотек, друзей, родных. Не нужно никаких привязанностей. Все, что нам необходимо в жизни, — можно уместить в двадцати пяти килограммах, которые дозволено пронести в самолет. А остальное все — это ерунда, хлам! Он топит нас. Не нужны книги — вместо них довольно воспоминаний о прошлом и текущих впечатлений. Подлинная свобода — это ценить близких людей и вещи, что тебя окружают, но и уметь с легкостью с ними расставаться.
— Это верно, — вздохнул Олег и сел на место, — кочевой образ жизни. Странствия. Романтика. Молодость. Эти два образа — библиотека и двадцать пять килограмм — это символы двух образов жизни. Но в сочетании — это символы нашей бездомности. Уезжая, мы покупаем себе свободу в обмен на наш старый дом. Сделав этот шаг, нам уже не вернуться.
Он выглядел расстроенным. На моих глазах Фальстаф превратился в Гамлета.
— Да брось ты, — ущипнула его Ольга, — все еще можно успеть — и то и другое. Это ты сейчас убежден, что будет скучно осесть, а вот поговорим через десять лет.
