— Ладно, ладно, покажешь нам, где пакет и гуляй себе — довольно объявил Седой.
«Хера — гуляй! Хер вы меня отпустите, или я не знаю вашу шатию. Скорее отпустите поплавать на дно к Лешему!» — у Коляна защемило сердце. — «Эх, братан, братан… На войне Бог не дал помереть, а тут какие‑то ублюдки…»
— Да чо там такое, в пакете‑то, я и знать не знаю, — простонал Колян, — Мне и нах ничо не надо, забирайте вы этот с…ный пакет.
— Чо–чо, карта там, карта схрона со стволами и рыжьем, не знал? — Седой остро глянул на Коляна, как бы проверяя — не просочилась ли информация наружу. — Не знааал, вижу… Ну, теперь знаешь. Да ладно, ладно, не ссы, мы тебе бабла дадим, за границей жить будешь, долю дадим!
«Долю дадите, ага. Возле Лешего моя доля… на дне реки».
— Да я и не сомневаюсь, вы же правильные бродяги, не обидите мужика! — Колян подумал — не переборщить бы с спектаклем, а то завошкаются, насторожатся. Нет, вроде сожрали как миленькие, расслабились. Думают, небось — развели лошка, пусть себе надеется.
— А говорили — крутой парень, быстро спекся! С Лешим‑то мы долго возились, пока он тебя сдал. Я ему глаз выбил, а он все молчал… А ты вот г..ном оказался, — Хомяк радостно хохотнул.
У Коляна от ненависти сжалось в горле: «Ну сука, дай мне время! Доберусь я до тебя! Русские своих на войне не бросают».
Колян всхлипнул:
— Давайте я покажу, где пакет. Съездим вместе заберем, это на «дачных»! Кроме меня никто не найдет, только я ориентиры знаю!
Седой коротко кивнул:
— Хомяк, Гвоздь, Кривой — берите джип, грузитесь и мухой туда–обратно. Там и с брателлой расплатитесь…
Бандиты встали из‑за стола, утирая руками сальные, испачканные губы и на ходу дожевывая жратву, подошли к Коляну, подняли его под руки и почти волоком потащили к выходу.
Колян старался сильнее виснуть на руках бандитов, изображая полную телесную немощь и душевное сломление — при рывках он жалобно повизгивал и подволакивал ноги.
Его подвели к огромному тонированному джипу и бросили на заднее сиденье. В ногах, на полу, лежали, как он уже успел заметить, мешки и веревки…
«Мне, по–ходу, приготовили, падлы!» — с ненавистью подумал Колян. — «Даа, Леший, заварил ты кашу… А ведь болтал он что‑то про схрон, стволы, рыжье в нем, да я такой похмельный был, что мне пох…й все это было… Да и не верю я во всю эту хрень — сколько ходит карт сокровищ, барских домов и схронов, якобы оставленных немцами! Хотя иногда и правда выкапывали очень крутые вещи. Вон, недавно в Калининграде на рынке появились рарики со штампами музея Кенигсберга. Немцы, когда отступали, упаковали ящики и спрятали в казематах, а наши, когда пришли, все захватили, разграбили, что было ценного — золотишко там, серебро, посуду, а мелочь покидали, да и смешали с землей. А ведь она, эта мелочь, покруче хабара бывает. Рассказывали пацаны — наткнулись на этот клад такие же, как я, бродяги, сыпали землю на сито и просеивали. Много бабла взяли, пока власти не спохватились и не перекрыли ручеек. Много чего тогда было найдено, и на этом хабаре много людей приподнялось».
