Я скинул обувь и на цыпочках тихо-тихо стал подкрадываться к ней, чтоб схватить. Не тут-то было! Прямо из рук выскальзывает. Тогда я начал кур загонять в курятник, думал, она вместе с ними пойдет. Так нет же, порх крылышками — и вылетела на улицу.
— Беги, сынок, за ней. Ты тишком, тишком, сзади подбирайся, чтоб не заметила. Непременно поймать надо, — говорит мама.
Куда там! Только руки протяну, она — от меня. Я и заметить не успел, как она очутилась во дворе нашей тетки Шефики.
Все, решил я, больше не воротится, а мать никак успокоиться не может:
— Ты уж постарайся, сынок. Непростое дело — птицу поймать, но ты все-таки постарайся.
Уж я и так и эдак изловчался, а толку никакого. С теткиного двора она перелетела к роднику, оттуда — на тутовое дерево. Тут и мама сдалась.
— Бог с ней. Возвращайся, сынок. Ничего у нас не выйдет.
Но я не из таковских, что на половине дело бросают. Я — к тутовому дереву, а она возьми да и взлети прямо у меня из-под руки. Так я и остался с открытым ртом, только издали вижу — села куропатка возле самой бакалейной лавки, где Яшар среди других покупателей в очереди стоял, ждал, пока ему хозяин стекло для лампы продаст. Увидел брат свою птичку, преспокойно взял ее в руки, погладил, приласкал. Вернулся я к матери, рассказал, она только головой покачала:
— Ну и дела, сынок. Отродясь не встречала такой чудной птицы и такого чудного мальчишки. Не иначе как промеж них тайный сговор.
Вскоре брат вернулся с покупкой. Мама ему ни слова не сказала, взяла стекло и стала протирать его, а я подозвал брата к себе:
— Вот что я тебе скажу, Яшар. Ты больше клетку не оставляй открытой, а то мама сердится.
— Я нарочно не запер клетку, — смеется брат.
— Смотри, улетит — не воротится.
— От меня не улетит. Она ко мне привыкла. Где бы я ни был — всюду меня отыщет, прилетит.
— Ну ладно, — говорю.
У мужа нашей тетки Шефики, Кадира, тоже живет куропатка, правда, старая уже совсем. Кадир возьмет, бывало, ее с собой на охоту, а она уже и петь не может, вот и возвращается он с пустыми руками. Отец частенько дразнил его:
— Не куропатка стара стала, ты сам уж немолод.
Кадир на такие слова сердится, досадует.
Как-то раз, когда отец был в отлучке, пришел к нам Кадир, подозвал к себе братишку и давай его обхаживать:
— Ты, Яшарчик, умный, славный мальчик. Гляжу на тебя — не налюбуюсь, разумник ты наш. Сам диву даюсь, до чего ж ты мне люб. Послушай, Яшар, уступи мне свою куропатку. Я тебе за нее что хочешь отдам.
