— Спасибо тебе, Билли.
— Да брось ты, Чак, ведь мы же старые друзья и должны помогать друг другу.
— Конечно, Билли. Где тебя высадить?
— Подбрось меня ещё пару кварталов, а потом я выйду.
— Хорошо.
Чак запустил двигатель, и его машина быстро понеслась по улице.
Билли вышел, сунул голову в дверцу:
— До вечера.
— Встречаемся на улице возле дома международной торговли.
Билли кивнул и заспешил к бару.
Чак развернулся и поехал в больницу к дочери.
В палату его провела пожилая медсестра. Первое, что бросилось ему в глаза, — это бескровное лицо дочки, сидящей в постели. Он подошел к ней и положил на одеяло большого ярко-красного медведя.
— Это тебе.
— Спасибо, папа, — сказала девочка.
— Ничего не бойся, я с тобой.
— А я все равно боюсь.
— Не бойся. Смотри, какой замечательный медведь.
— А как его зовут?
— Кого?
— Как зовут медведя?
— Медведя? — Чак задумался. — Его зовут Билли.
— Билли… — повторила девочка, поглаживая ладошкой по мягкой ткани, — он такой большой и хороший. А можно я буду с ним спать?
— Правильно, маленькая, он будет охранять твой сон. Спи.
Неслышно в палату вошла сестра милосердия и тронула Чака за локоть:
— Пойдемте, пусть девочка спит. У нее была очень тяжелая ночь, не надо ее волновать.
— Извините, — сказал Чак, виновато улыбнулся дочери и покинул палату.
— Скажите, действительно все так серьезно?
Сестра кивнула головой:
— Насколько я знаю, все очень серьезно.
Чак, убитый горем, медленно двинулся по коридору.
Джон Кински и сам не помнил, как он оказался у ограды кладбища. Только сейчас он понял, где находится.
«Ведь я же совсем не пьян, почему же тогда я не понимаю, что делаю?»
Ноги сами вели его ко входу на кладбище. Он не спеша пошел по центральной аллее, остановился у небольшой часовни из белого мрамора. Потом, рассеянно разглядывая белые кресты, читая про себя имена, даты, Джон подошел к могиле дочери и жены — замер возле двух невысоких могильных камней. Они были почти одинаковые, разные лишь имена и даты рождения.
«Почему, почему я не принес сегодня цветы? — вспомнил Джон. — Правда, я же и не собирался приходить сюда. Но я здесь».
И вдруг в глазах мистера Кински поплыли цветные круги, и он вновь вернулся в тот день, когда впервые пришел в себя после аварии.
Джону было не ясно, когда и как он узнал, осмыслил и распределил все эти сведения: время, которое прошло от виража, место его пребывания, операция, которой он подвергся, причина долгого беспамятства. Настала, однако, определенная минута, когда все эти сведения оказались собранными воедино. Он был жив, отчетливо мыслил, знал, что поблизости Магда и дочка, знал, что последнее время приятно дремал и что сейчас проснулся. А вот который час — было неизвестно.
