Доктор Корнер спрятал бутылку в секретер и вновь повернулся к Джону:
— Кстати, мы с тобой в прошлый раз не доиграли партию в шахматы. Фигуры так и стоят на доске у камина.
Джон прикрыл глаза и мысленно представил доску. Его фотографическая память удерживала мельчайшие детали. Он даже вспомнил, в какую сторону смотрят головы коней.
— Послушай, Гарди, я хожу, насколько ты понимаешь.
— Конечно, Джон, ход за тобой, я это прекрасно помню.
— Тогда я хожу конем на f4, а теперь ход за тобой.
Доктор наморщил гармошкой лоб:
— К сожалению, я не обладаю такой памятью, как ты, Джон, и сразу мне тяжело дать ответ. Я вернусь вечером домой, сяду у камина и подумаю. И если ты мне позвонишь, я сообщу свой ход. Ты согласен?
— Конечно, Гарди, о чем речь! Я всегда буду рад доиграть эту партию. Думаю, победа будет на моей стороне.
— А я думаю, Джон, что ты эту партию можешь проиграть или опять будет ничья.
— Послушай, сколько может быть ничьих? Последние три партии были ничейными, и сейчас я хочу отыграться.
— Ну что ж, посмотрим, на чьей стороне будет удача.
— Значит, до встречи.
Доктор поднялся из-за стола и еще раз посмотрел на новые картины, развешанные на стенах кабинета.
Джон проследил за его взглядом.
— Знаешь, они прекрасны, и я все больше и больше прихожу к выводу, что ты — отличный коллекционер, Гарди.
Доктор самодовольно пожал плечами и ухмыльнулся:
— Кое в чем и я разбираюсь.
— Да, понимаешь, слов нет.
Джон пожал руку доктору и не спеша покинул кабинет.
— При соответствующем настроении пустая мастерская художника может напомнить о могильном склепе. — Красный блик на лице мистера Кински. — Все думают о смерти, но никто не любит о ней вспоминать. — Чтобы заработать быстро и много, приходится рисковать. — Два надмогильных камня, почти одинаковые, разные лишь имена и даты рождения. — Две земные жизни мистера Кински, одну из которых он уже прожил. — Жаль, что по телефону нельзя увидеть лицо собеседника.
Выйдя из клиники Гарди Корнера, Джон ощутил страшную усталость и душевную опустошенность.
«Неужели это так просто — взять и умереть? Какой-то идиотский клапан, которого я даже в глаза не видел. Он прячется в глубине моего тела и в любой момент может отказать. Перекроется всего лишь одна артерия в моем организме, кровь перестанет совершать свой кругооборот, а я почувствую удушье.
Так не может быть!
Не может сердце человека зависеть от такой ерунды. В это невозможно поверить. Но Гарди — человек осведомленный, он же разбирается в подобных вещах лучше меня. Скорее, я совсем в них не разбираюсь. Хотя в вопросах жизни и смерти лучше всех разбираются священники. Но и они никогда никого не спасали от гибели. Они только могут читать морали, впрочем, как и Гарди.
