— Я боюсь этих родов, боюсь!
Она плакала с таким жалким видом, что Марта решила ненадолго остаться с ней. Она гладила кузину по голове, шептала какие-то утешительные слова, в смысл которых едва ли верила, пока та наконец не заснула тяжелым и тревожным сном.
Пройдет год, думала Марта, вновь подавшись вперед, к окну, у Пейшенс родится еще один ребенок, у нее есть муж и свой дом. Даже у Томаса и Джона Левистоуна следующей весной будет земля, на которой они начнут строиться. Этим вечером Пейшенс сообщила Марте, что оба работника не наняты по контракту, как та ошибочно полагала. Томас и Джон по договоренности с Даниэлем должны работать на него три года, чтобы получить хороший участок земли на реке Конкорд, находящийся в собственности у Тейлоров. Им осталось всего лишь год батрачить на хозяина, а там и у них будет своя земля. А что получит она за свои труды? Даже комната, в которой она спит, будет разделена между ею и Джоанной с Уиллом, когда родится малыш. Когда же Пейшенс окрепнет и вернется Даниэль, Марту, скорее всего, вообще отправят домой. Незамужняя женщина, слишком долго пребывающая в чужом доме, где живут мужчины, — это испытание для добродетели, искушение плоти, которого допускать не следует. Ну что ж, думала она, весной по дорогам уже можно будет ездить, и если она не найдет себе мужа в Андовере, то, чем черт не шутит, вдруг ей больше повезет на рынке или в молитвенном доме в Биллерике. Завтра первое апреля, и она вплотную займется уборкой: распахнет двери и вымоет их с песком и золой, подметет вокруг березовым веником. Грязь и уныние будут изгнаны вместе с уходящей зимой как знак надежды и обновления. Быть может, думала она, скривив в невеселой улыбке рот, какой-нибудь поденщик, только-только пересекший океан, набредет на их порог и, глядя на ее покрытое пылью и потом лицо и испачканный корсаж, увидит что-то, что привлечет его к ней, и он скажет себе: «Вот на этой женщине я женюсь».
Тогда и решится ее судьба, ибо, Господь свидетель, человек, который задумает жениться на ней, не станет рассиживаться и петь соловьем. Он будет знать, что в ее летах, если бы у нее была возможность найти себе мужа, она бы уже давно разделила с ним супружеское ложе. Никто не усомнится, что ее несгибаемая спина и нахмуренный лоб свидетельствуют о работе, проделанной Временем. И само собой разумеется, всякий решит, что ей уже нечего желать для себя, кроме как носить семя мужчины в своей утробе.
