весь жертвенный ритуал появления человека на свет, когда новорожденного надо вырвать из ревностной и цепкой божьей хватки и положить на окровавленную, сработанную родительскими руками кровать. Младенцы у нее всегда выживали, но три роженицы упокоились в земле. Двух из них покрыли тканью, изначально предназначавшейся для украшения детской колыбели. Выйдя во двор, Марта подставила лицо утреннему солнышку и, закрыв глаза, почувствовала, что от теплых лучей кровь так и прилила к щекам. Ледяной дождь со снегом прошел, и тучи, неделями закрывавшие небо, начали таять, превращаясь в серые, пролегающие наискосок полосы. Вскоре Марта почувствовала, как под чепцом кожу стали пощипывать капельки пота, и, развязав ленты, она сняла чепец с головы. Восточный ветер, прохладный и колючий, прилетевший с соленого океана, дул ей в спину, наполняя воздухом передник, как парус, и трепля похожие на тугие веревки пряди ее волос. Она снова медленно открыла глаза, щурясь и моргая от яркого света, и стерла пальцами пот из ямки под шеей. Попыталась выкинуть из головы мрачные мысли о кузине и всей грудью вдохнула соленый воздух.
Длинная тень, упавшая на двор, испугала Марту. Она обернулась и встретилась глазами с ничуть не смутившимся валлийцем. Конечно, он тихонько подкрался к ней и рассматривал, пока она стояла с закрытыми глазами. Позади валлийца маячил Джон. Этот тоже ее разглядывал, но как только заметил угрожающий вид Марты, сразу же отвел взгляд.
— Ну? — сказала она, быстро надев чепец и пряча под ним спутавшиеся на ветру черные волосы. — Если будете лодырничать, вам не выполнить заданной работы.
— Я иду со своим человеком, чтобы поставить ловушки, — ответил Томас низким звучным голосом, словно он проглотил вместе с пюре горсть мелких камушков.
Скрестив руки, Марта оглядела говорившего. Она сама была высокого роста, но рядом с Томасом почувствовала себя почти ребенком. Ее злило, что приходится смотреть снизу вверх, склонив голову набок, чтобы охватить взглядом всю его фигуру. Со своим человеком, сказал он. Со своим человеком, как будто Джон Левистоун нанялся к нему, Томасу, а не к Тейлорам.
— Можешь заняться ловушками, когда твой приятель закончит уборку, — сказала она и, развернувшись на каблуках, удалилась.
Марта с удовлетворением отметила наступившую тишину. Дойдя до дома, она наконец обернулась через плечо и увидела, что Томас пошел обратно в хлев, а Джон, взявшись за мотыгу и грабли, начал отскабливать зимнюю грязь и присохшие листья от влажного фундамента дома.
