Странный и наивный рассказ о подвигах Иисуса Навина, остановившего Солнце над Гаваоном и Луну в Аялонской долине на целые сутки (книга Иисуса Навина, гл. X, XII, XIII), также указывает на весьма слабое понимание небесных явлений.
Подобные научные ошибки часто удивляли историков и астрономов, изучавших библию, тем более, что составление первых ее книг («Пятикнижия»), начатое не раньше IX в. до н. э., окончательно было завершено только в 444 г., т. е. к тому времени, когда наука достигла в некоторых странах Востока достаточно высокого уровня.
Некоторые религиозно настроенные лица высказывали парадоксальное утверждение, что текст книги Бытия представляет собой нечто вроде божественного откровения избранному народу, который его благоговейно сохранил, не понимая, к несчастью, полностью его смысл. Эта гипотеза принадлежит к таким, которые не могут, очевидно, обсуждаться в серьезной книге. С другой стороны, некоторые хотели видеть в невежестве, проявляемом в библии, просто следствие религиозного фанатизма иудеев. «Наука, — пишет, например, Гёфер, — есть совместное произведение всего человеческого рода, без различия рас, но такая нация, как народ израилитов, которая считала другие нации нечестивыми и запрещала какое-либо интеллектуальное общение и обмен познаниями с ними, должна была неизбежно остаться за бортом развития науки».[29]
Эта суровая критика содержит долю истины, однако действительность гораздо более сложна. Не следует прежде всего забывать, что древние иудеи были довольно бедным пастушеским и земледельческим народом, с трудом добывавшим средства к жизни. В отношении промысла, морской торговли и даже сооружения памятников искусства этот народ отставал в своем развитии от народов, населяющих соседние большие империи. Нот ничего удивительного, что имело место отставание и в отношении научного развития.
Что касается сектантского характера религии израилитян, то он неоспорим, однако стремление древних иудеев к изоляции, о котором говорит Гёфер, исторически объясняется не какой-то расовой гордостью народа, стоящего в стороне от иностранного влияния, но, наоборот, естественной реакцией на многочисленные навязанные ему и часто неприятные сношения со своими более могущественными соседями. Территория Палестины была как бы зажата между территориями Египта с одной и Ассирии с другой стороны, и иудеи подвергались многочисленным вторжениям, а за несколько веков до нашей эры даже начали рассеиваться между другими народами. В этих условиях религия представляла собой существенный фактор, объединяющий национальность; впрочем, эту связь было трудно установить, и она часто находилась под угрозой нарушения. История говорит нам, что культ Иеговы до того, как он победил и Иегова был признан единственным богом иудеев, должен был выдержать тяжелую борьбу с соседними богами. Даже во времена Соломона, в эпоху, когда политическая централизация ускоряла объединение церкви, знаменитый храм в Иерусалиме «приютил у себя Астарту и ее жрецов, бронзовую стрелу, излечивающую от болезней и укусов ядовитых животных. Кони и колесница Ваала въезжали торжественно в храмовые подворья, священные жрицы ткали для него шатры, где они принимали богомольцев в праздничные дни; плакальщицы оплакивали смерть Таммуза-Адониса».
