Джейк стоял под навесом у «Пикадилли-Рекордс» и, развернув газету, читал дальше. По словам инспектора полиции Джона Паскаля, полицейское нападение стало кульминационным завершением удачного сотрудничества между его собственным спецподразделением и олдэмским отделением службы криминальных расследований. Цитата: офицеры полиции обнаружили видеозаписи «невообразимой греховности». Сообщение, вплоть до упрощенного синтаксиса, было шаблонным отчетом о пресс-конференции, но Джейк все равно узнал в нем истинно паскалевские фразочки — нечто подобное он слышал на школьных собраниях и в приходской церкви Колденстолла. Дай Паскалю волю поговорить перед публикой, и он немедленно попытается захватить слушателей в заложники и обратить их к Слову Божьему — с помощью своего собственного слова.
Врезкой к статье в «Ивнинг ньюс» были опубликованы соображения Паскаля о подложных отношениях между двумя мужчинами: об их обмане, который порочит институт христианского брака. И под отдельным заголовком — рассуждения Паскаля о том, насколько это ужасно: позволять гомосексуалисту, признавшемуся в своих наклонностях, формировать сознание детей. В статье подчеркивалось, что на многих из обнаруженных записей разыгрывались сцены явно педофильского толка. Очевидно, Паскаль имел в виду тот самый сюжет, в котором разносчик газет ждет своих рождественских чаевых. Джейк видел всю берлинскую коллекцию Джонни и, пожалуй, да, этот разносчик в самом деле выглядит очень молодо — молодо для мужчины лет двадцати пяти.
Дочитав статью до конца, Джейк бросил газету в урну и даже не стал заходить обратно в квартиру. Он просто прошел два квартала до станции и сел на первый же лондонский поезд.
Все произошло именно так, как обещал Грин. Если Джейк кого-нибудь сдаст, он спасет свою шкуру. Может быть, Грин имел в виду что-то немного другое, но Джейк не стал упускать возможность и все-таки спас свою шкуру. Он даже толком не помнил, что называл Грину имена этих двоих — только теперь сообщение об их суде освежило ему память. Дело в том, что последние два месяца он вообще ни о чем не думал. Сказал своей матери, когда наконец удосужился ей позвонить, что был не в себе. Всю рождественскую неделю продрожал у себя в квартире, умирая от ужаса и отгородившись от внешнего мира до такой степени, что был не в курсе поразительной иронии судьбы: его собственная мать была убеждена, что он мертв.
Тело Джонни бросили у самой деревни Кодденстолла, и, хотя мать ничего не знала о том, что он был другом Джейка, гибель незнакомого мальчика стала отличной пищей для ее воображения. К тому времени, когда Джейк догадался позвонить домой, уже настало лето и он работал в парке аттракционов неподалеку от Пикадилли-Серкус. Одним гигантским прыжком — из манчестерской Пикадилли в лондонскую. Мать плакала так сильно, что едва ли расслышала, как он извинился. Может, надо было слушать ее внимательнее: он говорил с ней еще раз двенадцать, не больше, прежде, чем она умерла в 1993-м.
