Джуно смотрит на меня с любопытством, как будто задается вопросом, собираюсь ли я заплакать, но эти реки давно высохли, все что осталось - это борозды, вырезанные в моем сердце. - Что случилось? - спрашивает она, когда видит, что я не собираюсь расклеиваться.
- Она страдает от тяжелой депрессии. В прошлом году после неудачной попытки самоубийства, она заявила, что нам будет лучше без нее. И уехала.
Джуно крепче сжимает мою руку, и, смотря с ужасом в глазах, спрашивает:
- Вы знаете, где она?
- Да, папа выследил ее. Она живет со своей теткой недалеко от Нью-Йорка.
- Майлс. Я даже не знаю, что сказать. - Она выглядит потрясенной. И действительно расстроенной.
- Да, все в порядке, - говорю я, чувствуя, что это я успокаиваю ее, а не наоборот. - Конечно же, я скучаю по ней, но через некоторое время ты привыкаешь к тому, что человек ушел, - какой же я лжец. Да и Джуно, кажется, не купилась на это.
- Мне даже трудно такое представить. Я никогда не знала никого больного.
- Ну, знаешь, душевное расстройство такая же болезнь, как и все остальные. По крайней мере, так мне продолжают твердить люди. Мол, с каждым может случиться.
Джуно смотрит на меня как-то странно, будто ей жаль меня. Мой взгляд падает на ее губы, заставляя сердце замереть, и я быстро сосредотачиваюсь на дороге.
- Ну а твой папа? - продолжает она.
- Что мой папа? - спрашиваю я, и понимаю, что мой голос звучит настороженно.
- А он не будет волноваться?
- Ну, он знает, что я был в Сиэтле, - отвечаю я осторожно. - Хотя мне и правда стоит с ним связаться, чтобы он не беспокоился.
Джуно прикусывает губу.
- Что? - спрашиваю я.
- Фрэнки ясно дал понять, что мне не стоит позволять тебе пользоваться телефоном, пока я с тобой.
В словах Фрэнки все-таки было зерно истины, думаю я, и гадаю, что же сказать отцу, когда, наконец, с ним свяжусь. В том смысле, что не могу же я просто так сдать ему Джуно. Тем более теперь, когда я уверен, что она не та, за кого ее принимает отец.
- Могу я спросить у тебя кое-что? - говорю я, отодвигая свою руку отее, чтобы крепче взяться за руль и проехать крутые изгибы на дороге. У нас из-под колес взмывает ввысь сокол, унося несчастную добычу - кажется, мышь - в своих когтях.
- Конечно, - кивает она.
- Та куча денег, с которой ты гуляла по «Уол-марту»... где ты их взяла?
Вспышка подозрения мелькает на ее лице, но потом она пожимает плечами, как будто решает, что правда не сможет ей навредить.
- Я обменяла золотой самородок на наличные.
