Весь этот процесс я пережил как кошмар, мне трудно было поверить в то, что происходит. И всё же у меня теперь есть статья из "Таймз" об этом процессе, которая свидетельствует о том, что я не ошибся.
Он (князь Аллиата) не возбудил дела против... издателей итальянской книги "Да хранит меня Господь от друзей моих" потому, что другое лицо, упомянутое в оговоренных абзацах, синьор Мартинелла, министр, уже возбудил иск и выиграл. Об этом деле писали в итальянских газетах, и он (свидетель) считал, что с его стороны было бы излишним заявлять иск.
И затем, после четырёх вопросов и ответов относительно размеров ущерба репутации князя: "Свидетель (князь Аллиата) признал, что с 1956 по 1960 год никто не обращал его внимания на эту книгу".
Здесь могут быть кое-какие лингвистические недоразумения, так как князь Аллиата давал показания через переводчика. А процесс Мартинеллы имел место в 1958 году.
Я стал испытывать жгучее чувство нереальности происходящего, даже засомневался было в своей способности сложить число лет на пальцах одной руки, и это не усилило моей рассудочности на скамье свидетелей. Работа, которую я проделал, была выполнена так давно, что наиболее точным ответом, который я мог дать на большинство из заданных мне вопросов, был: "Не помню".
Он (то есть я) утверждает, что в книге вовсе не подчёркиваются определённые, исключительно сенсационные сведения о процессе Витербо. Он сократил описание (ужасного отравления)до трёх-четырёх строк; тот человек визжал минут двадцать, и его было слышно даже за стенами тюрьмы.
Затем всплыл вопрос о вероятном свидетеле на процессе Витербо, который заплатил большие деньги за то, чтобы не давать свидетельские показания в суде.
Адвокат:
- Вы так считаете?
Я, очевидно, так и считал в то время.
- Вы верите этому?
- Нет.
Свидетель (то есть я) заявил, что не имел в виду что-либо скрывать. Если бы у него (свидетеля) было 50 миллионов лир, то он, конечно, заплатил их, чтобы не появляться в суде.
(Я бы, разумеется, сделал это, так как возможные свидетели в этом и подобных ему процессах жили недолго и умирали в муках).
Его высочество:
- Вы отдаёте себе отчёт, что вы говорите?
Позднее адвокат спросил меня, зачем я упоминал о князе Аллиате.
Его высочество:
- Чтобы очернить его, не так ли?
Свидетель:
- Нет. Это не так.
И так это тянулось изо дня в день. Вскоре я понял, что судья мне вовсе не сочувствует, и несколько позднее я утратил доверие к присяжным. Иногда дело даже переходило в фарс.