Короткий взгляд на состояние резерва маны, дал неутешительный ответ - помочь своим людям я, сейчас, ничем не смогу. Если бежать со всех ног, в замке окажусь часа через два - два с половиной, чтобы воспользоваться Заклинательным Покоем. Вот только не будет у егерей ни двух, ни даже одного часа. У них и десяти минут, не будет.
На поляну, неспешно, с легко читаемым на бледной роже, чувством собственного превосходства, вышел хозяин подловивших моих бойцов, костяков. Высокий, худощавый, в грязном и местами даже порванном, охотничьем костюме. За человека его можно было принять только со спины, если не видеть с какой неестественной грацией он движется. Бледная, кожа, лицо, скрытое капюшоном с горящими красным глазами и клыки, любезно демонстрируемые в плотоядной ухмылке. Вампир. И одному егерю с ним точно не справиться, к сожалению.
Обозрев картину недавнего боя и задержав взгляд на телах егерей, неживой ублюдок досадливо поморщился и, с явным гастрономическим интересом, повернулся к живым. Сука!
- Он собирается захватить вас живыми, - озвучил я очевидную, в общем-то мысль.
Егеря, вздрогнув от моего голоса, переглянулись и раненый, сцепив зубы, молча кивнул. Что они задумали, не понял не только я, но и вампир, все с той же, демонстративной ленцой, явно запугивая, двигавшийся к людям.
Отпустив пошатнувшегося напарника, егерь, выхватил нож и, шагнув в сторону, полоснул им друга по горлу. Вампир даже споткнувшийся от неожиданности, рванул вперед, но безнадежно опоздал, воин одним движением, снизу вверх, вогнал длинный клинок себе под подбородок, по самую рукоять...
Я просто стоял и бездумно смотрел на скрывший происходящее на этой поляне, от моего взора, туман войны. Усталость навалилась на плечи, разом напомнив все что произошло за последние несколько часов. А в душе царило опустошение. Мгновенное и, правильное, единственно верное в такой ситуации, решение егерей, отозвалось вполне ощутимой болью. Не сожалением от дополнительной потери и без того не многочисленных бойцов. Юнитов... да какие нахрен они юниты?! Люди. Мои люди! Которых я сам отправил туда и ничем не смог помочь, когда потребовалось. Те самые люди, которые безропотно и даже с гордостью идут в бой, ради меня.
Злоба, накатившая удушливой, тяжелой волной, заставила зажмуриться. Нельзя принимать решения в таком состоянии, легко ошибиться. Поэтому я стоял и пытался успокоиться, прислушиваясь к шуму и голосам моих людей вокруг.
