в их поселке образовалась толпа туристов, которым
можно было бы всучить сувениры и оленьи шкуры
в обмен на живые деньги или водку.
После путешествия по Енисею моя мама всег-
да останавливалась в Москве у тети Зины, которая
жила вдвоем со своей мамой Ритой Александровной.
Жизнь эта, как я сейчас понимаю, была нелегкой. Рита
Александровна была капризной, вечно болела, конт-
ролировала каждый шаг своей взрослой дочери. Так
что вырваться в командировку или в туристическую
поездку ей было практически невозможно.
Тете Зине было под семьдесят, когда умерла ее
мама. И можно сказать, что всю свою сознательную
жизнь она не была свободной, несмотря на отсутст-
вие детей.
Что касается мужчин, то и тут у нее не сложилось.
Любимый парень ушел на войну, вернулся инвали-
дом, после чего физиологически не мог жениться
и иметь детей. Эта безумная ситуация изматывала
обоих. Они встречались, расставались и в результате
так и прожили всю жизнь в разных квартирах, пере-
НИНА ЗВЕРЕВА 32
званиваясь каждый день и ревнуя друг друга до полу-
смерти.
Она стала автором мирового открытия в области
химии, имела много учеников. Ее очень ценили в ин-
ституте органической химии, где она проработала
более пятидесяти лет.
Но ее жених также не терял времени, он стал
знаменитым директором музея Пушкина в Москве
(не изо бразительных искусств имени Пушкина, а са-
мого поэта Пушкина!), много ездил по миру и всегда
привозил ей подарки. Под конец жизни тетя Зина си-
дела возле его постели и целовала ему руки.
Со мной получилось так, что тетя Зина и ее мо-
сковская квартира с молодости стали особым цен-
тром влияния на меня и мою жизненную фило софию.
Она плохо реагировала на мое естественное же-
лание побегать по магазинам, купить что-то новое
для детей и мужа. Она считала, что в Москве есть мно-
го объектов, более достойных внимания, чем ГУМ, ЦУМ и «Детский мир».
Она водила меня в Третьяковку и в музей Алек-
сандра Сергеевича Пушкина, где проходили чудесные
литературные вечера.
Она отправила меня на знаменитую «бульдозер-
ную» выставку, которая проходила на ВДНХ. Так
я узнала, что есть художники, которых запрещают, и искусство, которое мне очень нравится.
Каждый раз она встречала меня в Москве свежим
анекдотом и радостно рассказывала его мне, а я ста-
ралась запомнить.
Дело в том, что ее анекдоты имели глубокий смысл.
Не случайно до сих пор я рассказываю их на своих тре-
ПРЯМОЙ ЭФИР 33
нингах по красноречию — к полному восторгу слуша-
телей. Например, «анекдот про английскую королеву».
