пило молчание, и вдруг Мараш тихо спросил: — Нинка?
И уже более уверенно:
— Ты — Нинка Зверева?
Я только кивнула. Далее все хором говорили о том, что я должна написать сценарий сама, что я должна
проявить свою телевизионную детскую закалку, меня
щупали, спрашивали о муже, о родителях, об учебе.
Потом, насытившись, все вернулись к своим делам, а мудрый Близнецов стал заново учить меня телеви-
зионной науке.
В прямом эфире вместо положенных 15 минут
я проговорила целых 45 минут, то есть заняла все
эфирное время, два других сюжета пришлось снять
с эфира.
Но это был настоящий успех. После эфира ко мне
подошли операторы, звукорежиссер и его ассистенты, ПРЯМОЙ ЭФИР 23
технические работники. Все поздравляли, хвалили, говорили, что у меня особый дар телеведущей.
Я с трепетом ждала, когда с высокого пульта в сту-
дию спустятся Близнецов и Шабарова — мои телеви-
зионные «родители». Они не были так эмоциональ-
ны, пожурили меня за многословность, и все же про-
изнесли заветные слова:
— Ты — наша, Нина. Ты должна быть в эфире!
А еще через неделю мне по почте пришел бас-
нословный гонорар с поздравительной запиской
от Аллы Латыниной.
Так Зоя Владимировна Зверева властной рукой
вмешалась в мою жизнь и повернула ее в нужную
сторону.
Первое задание
Несмотря на то, что работать на телевидении я на-
чала еще в восемь лет, попасть в штат после оконча-
ния нижегородского университета было достаточно
сложно. Во-первых, вакансии случались чрезвычайно
редко, а в молодежной редакции «Факел», в которую
я стремилась попасть и где вроде были не против
меня взять, каждый человек работал годами, и никто
не собирался уходить. Вне штата в качестве автора
или приглашенной ведущей — пожалуйста. А вот
в штат — это совсем другой вопрос.
Вторым барьером была я сама по себе, как непод-
ходящий для идеологической работы субъект. Во-пер-
вых, женщина (предпочтение отдавалось мужчинам, и до сих пор так же). Во-вторых, мать двоих малень-
ких детей, то есть будут больничные и бесконечные
отлучки домой. В-третьих, моя непонятная нацио-
нальность (мама у меня еврейка, папа — русский).
Прибавьте сюда мою абсолютную беспартийность
и искренность, которая смущала серьезных людей, а особенно руководителей советского телевидения.
ПРЯМОЙ ЭФИР 25
Я могла в прямом эфире студенческой программы
«Потенциал» сообщить что-нибудь положительное
про заграницу или возмутиться тем фактом, что сту-
дентов вместо учебы посылают на картошку.
Опасно брать на работу такого человека. Но мне
