«Ты ведь была здесь в прошлый понедельник, четыре дня назад, мы проголосовали и решили: никакой милиции, ты что, забыла?» — старик сплюнул.
Петюшина прижала ко рту свои бело-синие шерстяные кулаки и закашлялась.
«Но, может, они не будут на людей бросаться?» — вмешалась женщина слева.
«Вот и я так думаю! — подхватила Петюшина. — Не стоит ожидать только худшего, времена-то теперь другие настали!»
«Они тоже жить хочут! — передразнил мужчина лет сорока пяти прямо у нее над ухом и хлопнул себя по шапке с помпоном. — Наша милиция слушает, что ей говорят, парни что надо, в самом деле, что надо, черт побери! Пойми, сердешная, ты ведь не во Франции и не в Дании!»
«Что это вы имеете в виду?» — осведомилась молодая женщина, прижимая к себе канцелярские папки для бумаг.
«Когда у Миттерана убегает собачка, вся Франция глядит в оба, чтобы милое животное не описало дерево у кого-нибудь в саду, и датчане делают то же самое по отношению к таксе своей королевы! — ответил мужчина в шапке с помпоном. — Попробуйте-ка нашим предложите что-нибудь в этом роде. Вот я про что!»
«Потерпите, — призвал кто-то Петюшину низким женским голосом. — Смотрите и наслаждайтесь — какие изящные движения… Вот ведь благородные животные!»
«Ну, когда вам станет невтерпеж, найдете другую дорогу! — разразилась Петюшина. — А мы не можем делать такой крюк — вокруг всего квартала, по болоту, по канавам, через забор, через кусты, до детского сада, потом еще по улице до остановки. А банда Перешовского только того и дожидается! Спросите Алю Михайловну! Ее раздели, все взяли, все!» — она снова закашлялась.
«Это вам на работу нужно или нам?» — спросила та же самая женщина, но теперь уже резким голосом, и уставилась на чайку.
«А ты поживи-ка на пенсию! — возмутилась Петюшина. — Я спрашиваю: разве можно жить на пенсию или на пенсию можно только подыхать, дорогуша? Попробуй-ка купи себе на нее пару сапожек!»
«Заткнись, а то я скажу, сколько ты накручиваешь на колбасу и хлеб. Тридцать процентов! — заорал старик и приставил ей к горлу указательный палец. — Тридцать и больше!»
«Да хоть всем скажи, — пропела она и захлопала в ладоши, — всем скажи, ах ты, Господи, ну давай, говори…»
Старик врезал ей разок, потом еще раз съездил Петюшиной по затылку, так что у нее челюсть подпрыгнула, и заявил: «И что это тебе приспичило на автобусе ехать!»
«Ну, наконец-то!» — сказала женщина с низким голосом, которая уже успела отойти от Петюшиной на несколько метров.
