О том, чтобы внушать аборигенам свои желания и мотивации, речи не шло. Проще уж объединяться мыслями с рекой — она хоть понятнее будет. Денис досадливо мотнул головой, возвращаясь к обычному восприятию мира.
Плохо. В очередной раз выяснилось, что земная магия на тшиинов не действует. За тонкой гранью, что отделяет внутренний мир чужаков от него, Дениса Завацкого, таится хаос. Чужаки, иные...
В груди родилась глухая тоска. Свет дня приугас, стал тусклым, тягостным. Листва бивон выцвела; из-под белизны мрамора проступила серая грязь. Заныло сердце — так, словно его облили горячим свечным воеком.
— Что ж так?.. Один я... совсем один... — прошептал Денис, без сил опускаясь на землю. Постыдно защипало глаза. Странно — последний раз плакал бог весть когда. В начальной школе, кажется...
А сейчас бы с чего реветь?.. С какой стати?..
Стены замка навалились со всех сторон, мешая дышать. Где-то далеко мчался на вороном жеребце тайлилец — Айши-Коршун, стройный мальчик с глазами мечтателя и поэта. Дьявол Айши... Брели по свету макурты его меча, и от этого хотелось выть во весь голос, биться и кричать... Завацкий сжал зубы, борясь с подступающим отчаянием.
— Дена!
Пойдите прочь! Все!.. Все!..
— Дена. — Теплые ладошки опустились на плечи Дениса. — А я ищу тебя, и это правда. — Мая присела рядышком: — Посмотри, кого я привела. Он расскажет тебе о Правеже Айши и Бавана, ведь он был там. Правда, хорошо?
— Д-да...
Боль отпустила сердце, не оставив следа.
— Вы — Дена Зарай? — спросил спутник Маи. — Иначе говоря, Денис Завацкий?
Денис поднял взгляд. Гость не был тшиином. Рыжеватые вьющиеся волосы, волевой подбородок с маленьким шрамиком у нижней губы (отчего незнакомец выглядел немного надменным), волчьи скулы. Взгляд приветливый, в уголках глаз лучиками собираются морщинки. Росту незнакомец был высокого, выше Дениса. Одет в холщовый балахон, джинсы и армейские ботинки. На голове — коническая шляпа из рисовой соломы.
— Лешка, ты? — не веря своим глазам, воскликнул Завацкий. — Да ведь Владимирцев...
— Тсс! — человек в джинсах поднес к губам палец. — Давай уйдем, не хочу здесь разговаривать. Госпожа, — он обернулся к Матрататалиссии, — вы обещали отвести нас в безопасное место.
— Я так сделаю, и это правда. — Тшиинка обернулась к Денису и доверчиво взяла его за руку: — Дена, ты голоден? Я распоряжусь, чтобы слуги принесли еды, и вы с Алсеем сможете поговорить, да.
Мая раздобыла корзинку с едой, и компания направилась к уже известной нам беседке. Там тшиинка расстелила скатерть, выложила хлебцы, печеную утку и бутылку вина. Со времени утреннего расставания она успела накраситься, зачем-то подвела глаза — густо, неумело, словно школьница, впервые взявшаяся за косметику.
