Я внимательно его слушал. Когда он умолк, я кивнул.
— Ясно, — согласился я. — Но вот чего я не понимаю: сержант Брюс взяла остатки чемодана, чтобы…
— Нет, — коротко ответил он и убрал гранату в ящик своего стола. — Вот и всё.
— Вы так и не объяснили мне… — фыркнул я.
— На сегодня хватит. — Он встал. — Приходи ко мне в комнату в восемь утра, когда Фриц принесёт завтрак. Захвати свой блокнот. У меня будут для тебя кое-какие поручения. Завтра нам предстоит трудный день. Мы поставим ловушку, несколько более изобретательную, нежели та, что была поставлена на Райдера.
В 10.55 на следующее утро я сидел на краю своего стола в нашем офисе, разглядывая сцену и реквизит. Всё это, следуя указаниям Вулфа, приготовил я сам, но зачем и для чего, понятия не имел.
Вулф оказался прав в одном отношении. Для меня, во всяком случае, день этот был насыщен работой. После раннего завтрака я зашёл к нему в комнату, где мне было сказано, что я должен делать. Не зачем и для чего, а просто что. Затем я отправился на Данкен-стрит, где мне пришлось спешить, потому что генерал Файф появился у себя в офисе почти в десять. Переговорив с ним, я вернулся домой и приготовил весь реквизит, что вовсе не требовало тщательной и длительной подготовки, ибо состоял тот из трёх вещей: одна — на моём столе и две — на столе у Вулфа, в том числе большой конверт, который прибыл с утренней почтой. На нём был напечатан на машинке адрес Ниро Вулфа и ещё одна строка внизу: «Вскрыть в шесть вечера во вторник 10 августа, если от меня не поступит дальнейших указаний».
В левом верхнем углу был адрес отправителя:
Полковник Хэролд Райдер,
633 Кэнделвуд-стрит,
Нью-Йорк.
Взяв конверт в руки, я определил, что в нём находится несколько страниц и что его ещё не вскрывали. Лежал он на столе у Вулфа чуть правее середины, под пресс-папье, а роль пресс-папье выполняла граната, точно такая же, какой был убит Райдер.
В адресе, напечатанном на машинке, буква «э» была чуть ниже строки, а «с» немного правее, чем следовало. Значит, печатали на той же самой машинке, на которой были напечатаны любимое стихотворение сержанта Брюс и анонимное письмо, полученное Шетуком.
На моём столе лежал мой собственный рыжей кожи чемодан, которым я пользовался для краткосрочных отъездов из Нью-Йорка. Мне было велено положить в него что-нибудь — рубашки, несколько книг, что угодно, лишь бы он лежал на столе.
По всей вероятности, это и была ловушка: конверт, граната и чемодан. Я не имел ни малейшего представления, кто должен был в неё попасть, каким образом, когда и почему. Если исходить из дальнейших указаний, которые я получил, это была весьма беспомощная попытка кого-либо заарканить. Я немного разрядился, произнеся вслух несколько слов, которых мог бы набраться в солдатских бараках, доведись мне там жить, оставил место действия и, поднявшись на три пролёта лестницы, встретил Вулфа в оранжерее, где он приводил в порядок торфяной мох.
