Услышав, что его противники принадлежат к королевским мушкетерам, юный гасконец нимало не испугался — наоборот, он был на седьмом небе от счастья. Еще и оттого, что краем глаза заметил, как растет вокруг них толпа зевак.
— Не вижу причин скрывать свое имя, — сказал он громко. — я — д'Артаньян, гасконский дворянин из Тарба. Последние пятьсот лет это имя достаточно известно во Франции, мало того, оно ничем не было запятнано. Боюсь, что с вашими именами обстоит как раз иначе — не зря же вы укрываетесь за кличками каких-то пастухов…
Атос выхватил шпагу.
— Атос! У вас письма! — вскрикнула герцогиня, бледная как полотно. — Умоляю!
Величайшим усилием воли Атос вложил шпагу в ножны и, гордо подняв голову, произнес так, словно каждое слово рождалось в мучениях:
— Сударь, я готов вас пощадить исключительно в силу вашего юного возраста… Портос, шпагу в ножны! Я так хочу, Портос!
Великан с самым натуральным рычанием вложил все-таки шпагу в ножны и повернулся, чтобы уйти.
— Подлый трус! — крикнул ему д'Артаньян, уже совершенно не владея собой. — Атос! — взревел великан. — я и это должен стерпеть? Нет, тысячу чертей! И его шпага вновь сверкнула на солнце.
— Ну что же… — сказал Атос задумчиво. — Неужели Красный Герцог подослал к нам этого гасконца? Удар шпагой — всегда удар шпагой, кто бы его ни наносил, даже такой вот мальчишка…
— Верно подмечено, сударь! — расхохотался д'Артаньян. — Ну так что же, будет кто-нибудь со мной драться или вы все же покажете спины?
— Ничего не поделаешь, Портос, — сказал Атос с величайшим хладнокровием. — Убейте этого наглого щенка и скачите… ну, вы знаете. Я отправляюсь.
Он повернулся и решительными шагами направился к своей лошади.
Портос кинулся на д'Артаньяна, издав сущее львиное рычание. Клинки со звоном скрестились. После первых выпадов гасконец понял, что его противник относится к схватке довольно несерьезно, — во взмахах шпаги великана прямотаки чувствовалось некое пренебрежение. Должно быть, Портос и мысли не допускал, что враг ему достался серьезный…
Сообразив это, гасконец на ходу переменил намерения. Он уже не стремился убить противника, решив сделать его смешным, — по разумению д'Артаньяна, это было бы гораздо более изощренной местью, нежели холодный труп у ног…
Он метался вокруг великана, нападая с самых неожиданных сторон вопреки обычным приемам боя. И в какой-то миг его острому глазу открылось под роскошным бархатным плащом нечто…
Не колеблясь, д'Артаньян нанес рубящий удар, и его шпага рассекла витой шнур, удерживавший плащ на плечах. Алый бархат упал к ногам дуэлянтов. В толпе зевак послышался громкий хохот.
