— Атос, значит, их только двое?
— Портос, вы необычайно сильны в арифметике…
— А как же, у меня был учитель, — простодушно сказал Портос. — Вот что… Может, это и есть наилучшее решение проблемы? Мы дождемся, пока он выйдет, вызовем его и преспокойно проткнем… Каков бы он ни был, не в его характере бежать от вызова…
Какое-то время Атос, как показалось гасконцу, всерьез взвешивал это предложение.
— Нет, — сказал он наконец. — Неминуемо сбегутся зеваки, весь город, пойдут разговоры, кто-нибудь может узнать нас либо герцогиню… Лучше уж, Портос, предоставить все Богу… и тем, кого вы оставили на Амьенской дороге. Согласен, это несколько против правил чести, но, в конце концов, Рошфор служит человеку, который сам поставил себя вне правил чести, осмелившись покуситься на привилегии и исконные вольности дворянства, обращаться с дворянами, словно с тем двуногим скотом, что копается на полях… Пусть будет Амьенская дорога. — Его лицо на миг исказилось хищной гримасой. — И совсем хорошо будет, если миледи решит его сопровождать…
— Фи, Атос! — воскликнула герцогиня. — Все-таки это женщина…
— Милая Мари, — спокойно сказал Атос. — Женщина, которая так рьяно и упорно вмешивается в мужские дела, занимается мужскими делами, не должна протестовать, по-моему, если с ней решат поступить, как с мужчиной… Таково мое глубокое убеждение.
— И мое тоже, — прогудел Портос. — Женщина, ха! Нас с Атосом эта женщина вполне способна привести на плаху, да и вам, дражайшая гер… тьфу, Мари, она способна принести немало бед… Атос, вы мудры, как тот древний римлянин Сократ! Пусть все решает Амьенская дорога… к слову, не зря же я отвалил этим молодчикам пятьдесят пистолей своих собственных денег!
— Ну, в конце концов… — протянула герцогиня, чье очаровательное личико озарилось кроткой улыбкой. — Учитывая обстоятельства… Что же, разъезжаемся, господа? Письма вы получили, Атос, и я могу с превеликим облегчением передать это в Париже… С Рошфором все решено… Едем?
— Да, пожалуй, — с видимым облегчением согласился Атос. — я поскачу по дороге на Бриссак, вы, Портос, повернете на Сен-Жоли. Вы же, Мари, преспокойно поедете в Париж прямой дорогой. Даже самые хитрые шпионы потеряют след… Письма, разумеется, останутся у меня.
— Пусть так и будет, — кивнула герцогиня.
— В таком случае, вперед?
— С превеликой охотой, — сказал Портос. — Здесь сквернейшее вино, а уж пулярки… Д'Артаньян понял, что его час настал.
