По мысли французского командующего, бельгийская армия, забыв о собственных интересах ради борьбы на общем фронте, должна была действовать в качестве крыла французской армии в соответствии со стратегией Франции. По мнению же короля Альберта, четко представлявшего опасность, исходившую от правого крыла германских армий, бельгийская армия, заняв позиции у Намюра, оказалась бы отрезанной наступающими германскими войсками от своей базы в Антверпене. Затем немцы оттеснили бы ее на территорию Франции. Король Альберт в первую очередь хотел, чтобы бельгийская армия закрепилась на родной земле, поэтому интересы общей стратегии имели для него второстепенное значение. Он решил любой ценой оставить открытым путь для отступления к Антверпену. Чисто военные соображения указывали на Намюр, а исторические и национальные — на Антверпен, но, запертая в этом районе, армия не смогла бы больше оказывать непосредственного влияния на общий ход войны в Европе.
«При чрезвычайных обстоятельствах бельгийская армия будет вынуждена отступить к Антверпену», — сказал король полковнику Брекару. Сильно разочарованный Брекар уведомил Жоффра, что бельгийцы, по-видимому, не будут участвовать вместе с французами в общем наступлении.
Седьмого августа французское правительство, незнакомое с «планом-17», запрещавшим прийти на помощь Бельгии, наградило Большим крестом Почетного легиона Льеж, а короля Альберта — военной медалью. Этот жест, не совсем уместный в данной ситуации, выразил тем не менее восхищение всего мира стойкостью Бельгии. Она не только «сражалась за независимость Европы», но и являлась защитником чести, заявил председатель Национального собрания. Она завоевала «бессмертное признание» тем, что развеяла миф о непобедимости германских армий, писала лондонская «Таймс».
Поток восхищения нарастал, а жители Льежа провели ночь в подвалах своих домов — первую из тех бесчисленных ночей, которые выпали на долю европейцев XX века. После воздушного налета «цеппелина» Льеж в ту же ночь обстреляла полевая артиллерия Людендорфа: рвавшиеся со страшным грохотом снаряды должны были заставить город сдаться. Этот метод оказался таким же бесплодным, как и бомбардировка Парижа из дальнобойных орудий «Большая Берта» в 1918 году или налеты фашистской авиации и ракет «фау-2» на Лондон в следующую войну.
После этого Эммих и Людендорф решили, не дожидаясь подхода других бригад, войти в город. Не встречая сопротивления — к этому времени 3-я дивизия уже покинула город, — 14-я бригада прошла два оставшихся невзорванными моста. Людендорф, думая, что Цитадель взята передовыми частями, направился к ней по крутой извилистой дороге в штабном автомобиле, сопровождаемый одним лишь адъютантом. Въехав во двор, он не увидел ни одного германского солдата, авангард, по-видимому, еще не подошел. Тем не менее он, не колеблясь, забарабанил по воротам, которые открылись, и ему осталось лишь принять капитуляцию от бельгийских солдат, находившихся внутри крепости. Людендорфу было сорок девять лет, вдвое больше, чем Наполеону в 1793-м, но Льеж оказался его Ту лоном.
