В этом залитом солнцем зале, среди дюжих, пропахших потом фермеров она выглядела очень тоненькой, и от нее словно веяло прохладой. Темные коротко остриженные волосы, нитка жемчуга на шее, а на лице особенное выражение сосредоточенного внимания и в то же время рассеянности, как будто сознание ее существовало само по себе и не вникало в волновавшие ее чувства. Вот такой он впервые увидел Кэти Андерсон: две-три внешние черты и, самое главное, огромное напряжение сил, скрытое за неподвижностью — впечатление это не нарушилось, а только усугубилось, когда по ее пухлой нижней губе вдруг быстро скользнул кончик языка. Морган подумал, что в те дни он еще вглядывался в людей — не то, что теперь. Тогда он еще верил, что когда-нибудь запечатлеет все это— надо только упорнее работать, и мир предстанет перед ним четким и целостным, чтобы благодаря ему обрести жизнь, красоту, бессмертие в неизгладимых печатных строках. Ах, как он тогда всматривался и слушал! Как брал на заметку случайные малые частицы великой истины, которую в недалеком будущем должен был постигнуть целиком,— это он знал твердо. (А теперь, подумал Морган, он не верит даже, что истина эта вообще существует.) Но в тот день он, как завороженный, глядел на длинные загорелые ноги в переднем ряду, а Мэтт Грант тем временем уже произносил заключительные фразы, которые, по его убеждению, должны были особенно действовать на фермеров, так как имели прямое отношение к их кошелькам.
— А теперь нам остается рассмотреть, как действует эта система при обратном положении вещей. Предположим, что на третий год эта ферма пострадает от града или, скажем, от засухи, и урожай будет на триста фунтов ниже предельного. Нынешняя система не оставляет вам возможности оправиться. Но по новому законопроекту какой будет предельная площадь на четвертый год?
Голос с места:
— Четыре целых две десятых.
— Совершенно верно. И. ваш банкир, конечно, учтет, что, потеряв урожай в этом году, вы сможете возместить убытки в следующем. Предположим, наш фермер в первый же год пострадает от града или опустошительного урагана или, скажем, весь собранный табак сгорел, прежде чем он продал хотя бы фунт — в следующем году ему предоставляется восемь акров, потому что в этом году он не получил своей доли из банка.
— Вопросы будут, сенатор?
Тут Зеб Ванс, как правило, смачно сплевывал «Рабочий денек» в поставленную на порядочном от него расстоянии плевательницу, словно показывая собравшимся, что готов перейти к делу. На каждом заседании он для начала предоставлял слово кому-нибудь из своих заведомых сторонников, которые задавали вопросы в дружеском и одобрительном тоне, чтобы Мэтту Гранту, по выражению Зеба Ванса, было «чем подзаправиться перед завтраком». Затем начиналась контратака, спланированная с тщательностью, не уступавшей тщательности Зеба Ванса, и обычно ее открывал кто-нибудь из обработанных «здешних», чтобы возражения приобрели демократический, простецкий отненок.
