Они выехали к небольшому лесочку и остановились. День обещал быть ясным, на небе лишь кое-где проплывали легкие белые облака.
— Там, за лесом, в высокой траве могут быть куропатки, — произнес Сар-Авчи, натягивая на руку кожаную перчатку и собираясь взять из рук своего слуги одну из двух привезенных птиц. — Ну что ж, пожалуй, пора их опробовать в деле, — он протянул руку и поглядел на стоявшего рядом старика, тот заметно нервничал.
— Ты что же, испугался собственных птиц? Тогда я покажу тебе, как с ними обращаться, — и умелый охотник рассмеялся впервые за долгие недели и дни счастливым беззаботным смехом.
Тяжелая стрела со стальным тупым наконечником глухо ударила его в грудь, оборвав смех отважного хана. Такие стрелы специально были предназначены для незащищенного доспехом тела, они оставляли широкое входное отверстие, благодаря которому жертва с первых же мгновений начинала истекать кровью. Белокрылый кречет шарахнулся в сторону, сорвавшись с руки оседавшего на бок человека, и, отлетев, опустился на лежащую корягу. Еще несколько стрел вылетело из кустов, и один из воинов хана тут же упал замертво. Двое оставшихся соскочили с коней и бросились к рухнувшему к ногам своего коня Сар-Авчи. Кел-Дуган уже лежал на земле, уткнувшись лицом в траву и закрыв голову руками. Шестеро воинов подскочили к умирающему хану и двум его верным слугам, которые, выхватив сабли, смотрели в лицо надвигающейся на них смерти. Илькэ-Бэк пустил коня на одного из оставшихся, заставил его потерять равновесие и в момент падения рассек саблей его не защищенную шлемом голову. Второй, более ловкий воин Сар-Авчи Хана успел рубануть саблей одного из нападавших, проскочив под мордой коня, ткнул своим изогнутым клинком другого, угодив ему прямо в пах, но в тот же миг был насквозь проткнут брошенным в него дротиком.
— Убрать все трупы и привести коней, не оставлять никаких следов, — заорал Илькэ-Бэт, отдавая распоряжения своим людям.
Сар-Авчи лежал на земле и смотрел в глаза своему победителю.
— Я же говорил тебе, собака, что придет день и я прикончу тебя, — обращаясь к Сар-Авчи, произнес Илькэ-Бэк, сжимая в руке окровавленную саблю. — Теперь я отправлюсь в твои земли и расправлюсь с твоим старшим змеенышем-сыном, а твои жены будут по вечерам снимать с меня сапоги, а по ночам тешить меня в постели, — и он разразился оглушительным смехом.
Он говорил что-то еще, но Сар-Авчи Хан уже не слышал своего врага. Взор умирающего помутился, отяжелевшие веки опустились, он умирал, как тот, побежденный орлом, сокол из сна. Он умирал и слышал над собой жуткий смех своего врага, напоминавший карканье ворона.
