— Потажь! — кричит Удуюсин.
— Потажь! — хором отзываются остальные.
— Стань хорошим человеком! — говорит жрец.
— Стань хорошим человеком! — повторяют все.
— Пусть будешь ты богатым, — продолжает жрец. — Пусть будешь ты молиться в этом храме. Пусть ты сделаешь добро людям.
…добро людям, — многоголосо отзывается в горах.
Удуюсин несет малыша к загону со священными буйволицами. Там он опускается на колени и прижимается лбом к земле. Два жреца открывают загон, и буйволицы поднимаются вверх, к своим пастбищам. Потажь провожает их глазами…
Всем известно, что скоту надо давать соль. Буйволы не являются исключением из этого правила. Но ни лошадь, ни корова не получают ее с такой торжественностью, с какой получают соль буйволы в племени тода. Церемония давания соли буйволам совершается два раза в год: зимой и весной. Зимой она называется «понюп», что значит «соль на морозе», весной— «коруп» («соль по новой траве»).
Январским утром, как только с травы сошел растопленный лучами солнца иней, в Кандельманде стали готовиться к церемонии. Женщины сидели на пригорке за мандом, они не принимали участия в торжестве. Зато мальчишки, одетые, как взрослые, в путукхули, возбужденно носились, стараясь чем-нибудь помочь старшим. Сегодня они были равноправными участниками церемонии.
Оба жреца, и в храме «курдпули» и в храме «уршали», приводили в порядок свое хозяйство. Пучками зеленых веток они подметали узкие храмовые дворики и буйволиным навозом мазали стенки над входом. Жрец «уршали» подошел к ритуальным камням, находившимся рядом с его храмом. Серые неотесанные глыбы были врыты в землю, и каждая из них имела свое имя. Самый большой камень назывался Канкаш. Затем шли Омурькаш, Оцонкаш, Мацодкаш. Жрец походил между ними, некоторое время постоял около Канкаш и вновь вернулся к храму. В это время Мутикен поставил на ограду «уршали» круглую корзину с солью. Жрец положил на соль кору дерева «тыр» и скрылся с корзиной в храме. Там он прочел над солью молитву и снова поставил корзину на каменную ограду.
На зеленую лужайку между храмами выгнали священных буйволиц. Это были «мортар», принадлежавшие храму «курдпали», «уршалер» из «уршали». В этот день буйволицам не дают пить. И когда одна из них, не зная тонкостей церемонии, направилась к ручью, Нельдоди с палкой в руках преградил ей путь. Буйволица удивленно и жалобно замычала, но все-таки послушно вернулась на свое место. Началась ритуальная дойка. Оба жреца в одних тюни переходили от буйволицы к буйволице, собирая молоко в высокие бамбуковые сосуды. Все мужчины терпеливо ждали, когда жрецы кончат доить, а потом погнали буйволиц к нескольким валунам, лежавшим около памятных камней в честь умерших жрецов. Между валунами был узкий проход, через который обычно проводят телят, когда совершается ритуал приобщения их к священному сану. У камней буйволиц поджидал жрец с длинной бамбуковой палкой. Животные в замешательстве топтались на одном месте и подозрительно смотрели на человека с палкой. Жрец поднял палку и ударил ею ближнюю буйволицу. «Оуп! Оуп!» — закричали мужчины. Буйволица встрепенулась и опрометью бросилась в джунгли. За ней последовали остальные, но жрец успел коснуться палкой каждой, и всякий раз, когда это происходило, возгласы «Оуп! Оуп!» нарушали тишину ясного январского утра. Наконец последняя буйволица исчезла в зарослях, и я увидела, как несколько мужчин карабкаются по склону соседней горы.
