— Тебе нравится Недиям? — спросил он сына.
— Да, — ответил Синергуд.
— Тогда дай ей лук и стрелу.
— Но я не знаю, согласится ли она.
— У тебя есть ноги и язык? — повысил голос старик. — Иди к ней и спроси. Мы дадим за нее семнадцать буйволов.
Синергуд пробыл в Муллнманде целый день и вернулся только к заходу солнца.
— Ну что? — опросил Енгуд.
— Она не против. Но сказала, что Пештергуд ей больше нравится и она подумает.
О том, что Недиям думает и что в Тарнадманде состоится церемония «лука и стрелы» — «пурсутпими», сообщил мне вездесущий Нельдоди.
— Кто даст ей лук и стрелу, тот и будет отцом ее ребенка, — разъяснил Нельдоди.
— Но ведь Недиям не замужем, а как же свадьба? — спросила я.
— При чем тут свадьба? — удивился Нельдоди. — Они дадут за нее буйволов, вот и все. А «пурсутпими» будет и свадьбой.
Наученная горьким опытом, я не стала спрашивать, кто в действительности отец ребенка. Я знала, что никто из сыновей Енгуда им не был. Церемония «пурсутпими» должна была сделать Синергуда мужем Недиям и отцом ее ребенка. Нельдоди сказал мне только о «пурсутпими». Церемония, которая должна была состояться накануне, не интересовала его как мужчину, и он о ней промолчал. Это была церемония прижигания. В ней принимают участие только женщины. Как женщина, я не могла ее пропустить. Я узнала о ней слишком поздно и поняла, что до захода солнца в Тарнадманд не попаду. Спасти меня могла только машина. «Бычья упряжка» Ивам стояла на очередном ремонте и надеяться на нее не приходилось. Выручил меня Борайя.
— Поезжайте на моей машине, — великодушно предложил он. — Мне тоже стоит прокатиться. Дела на плантации совсем замучили меня.
Если бы он знал, чем это могло кончиться… Солнце уже коснулось вершин гор, когда Борайя остановил машину на шоссе.
— Восемнадцать миль мы уже проехали. Кажется, здесь должен быть ваш манд.
Посмотрев вокруг, я ничего, кроме лесистых склонов, не увидела. Манд прятался где-то за ними, а дороги к нему со стороны шоссе я не знала. Проблуждав минут сорок в зарослях на уступах, мы все-таки обнаружили тропинку. Она и вывела нас к селению. Но пройти к нему мы не смогли. Тропинку блокировало стадо буйволов, которые подозрительно и настороженно уставились на пришельцев.
Памятуя пример Мутикена, я вкрадчивым и заискивающим голосом позвала:
— Машк, Машк!
Две крайние буйволицы повернулись и, не скрывая своего возмущения, замычали.
Конфликт был в разгаре, когда с пригорка сбежал запыхавшийся Синергуд.
