. Пришедший от Высшего и работающий во имя этого Высшего отторгается и заменяется тем, кто старается «во имя свое».
История человечества знает немало примеров, когда самость губила великие духовные начинания и искажала намеченный путь эволюции. Россия оказалась жертвой подобного процесса. Такие же тенденции мы видим и в современной науке, когда ученые-материалисты, далекие от этики космического мироощущения и нравственно не подготовленные, пытаются подменить собой Высшие творческие силы, стремясь создать искусственный интеллект, продублировать живую клетку, заменить человека роботом, сконструировать мощное оружие массового уничтожения.
Великий Инквизитор из «Братьев Карамазовых» Достоевского, переделывающий мир по собственному усмотрению и стремящийся убрать Христа со своей дороги, из их числа.
В 1900 году В.С.Соловьев, один из крупных философов Серебряного века, написал «Краткую повесть об Антихристе». Эта повесть была такой же пророческой, как и многие труды философов Серебряного века и произведения талантливейших писателей XIX века. Читая эту повесть, мы видим, как неплохой человек, желающий добра своему народу, в силу самости превосходства превращается в Антихриста, стараясь присвоить себе миссию самого Христа. Правитель вымышленной страны не может победить в себе эту самость, ибо не в состоянии отличить Христово «во имя Отца» от своего «во имя свое». «…Ясный ум, — пишет Соловьев, — всегда указывал ему истину того, во что должно верить: добро, Бога, Мессию. В это он верил, но любил он только одного себя. Он верил в Бога, но в глубине души невольно и безотчетно предпочитал ему себя. Он верил в добро, но всевидящее око вечности знало, что этот человек преклонится перед злою силою, лишь только она подкупит его — не обманом чувств и низких страстей и даже не высокою приманкой власти, а чрез одно безмерное самолюбие»[88].
Уверенный в своей способности спасти человечество, он стал ждать подтверждения Свыше. Однако его временами охватывали сомнения, которые философ описал с достаточной долей драматического таланта:
«А если?.. А вдруг не я, а тот… галилеянин… Вдруг он не предтеча мой, а настоящий, первый и последний? Но ведь тогда он должен быть жив… где же Он? Вдруг Он придет ко мне… сейчас, сюда… что я скажу Ему? Ведь я должен буду склониться перед Ним, как последний глупый христианин <…> Я, светлый гений, сверхчеловек, нет, никогда!» И тут же на место прежнего разумного холодного уважения к Богу и Христу зарождается и растет в его сердце сначала какой-то ужас, а потом жгучая и все его существо сжимающая и стягивающая зависть и яростная, захватывающая дух ненависть. «Я, я, а не Он! Нет Его в живых, сгнил в гробнице, сгнил, как последняя…»
