И маленький темнокожий Каяма быстро пошел по тропинке.
Корни священного дерева были укреплены камнями, и эти необработанные камни образовывали своего рода платформу. На платформе стоял камень богини Тамбурати. На богиню свисали ветви кофейного куста. И это странное сочетание кофейного куста — современной коммерческой культуры — с древней богиней таило в себе какой-то еще не ясный смысл. И этот смысл, постепенно раскрываясь передо мной, свидетельствовал о насилии над древним племенем и его богами, о неизбежности вытеснения прошлого Вайнада теперешним, реально существующим Вайнадом плантаторов, помещиков и дельцов. Рядом тяжело вздохнул Каяма и отвел ветку куста от камня святилища.
Неподалеку от камня Тамбурати оказался еще один храм, но он резко отличался от двух первых. Это был небольшой домик с каменными ступенями, с бамбуковыми решетками вместо стен и с черепичной четырехскатной крышей. Я заглянула в домик-храм и обнаружила на его алтаре несколько бронзовых фигурок. Рядом на низкой скамеечке лежал меч с узким железным лезвием. А напротив храма тут же была сложена кирпичная платформа, на которой был камень. Перед камнем стоял бронзовый масляный светильник. Каяма обошел платформу, поклонился трижды камню и сказал:
— Это бог Кулиген.
— А там, в доме, кто? — спросила я.
— Там Маламбалиен, сын Тамбурати.
— Почему… — начала было я. Но совсем неожиданно из-за храма-домика вышел Найяр. Найяр, который, оказывается, искал меня все утро на своей плантации.
— Как ты сказал? — повернулся он к Каяме. — Какой бог в этом храме?
Каяма как-то вжал голову в плечи, но довольно твердо повторил:
— Маламбалиен.
— Не верьте ему, — сказал Найяр. — Этот храм посвящен богу Айяппану, покровителю Кералы и найяров.
Так они и стояли друг против друга. Высокий светлокожий с тонким хищным носом Найяр-хозяин и маленький темнокожий кули-панья, широконосый и толстогубый. И друг против друга стояли два святилища. Бронзовый Айяппан улыбался продолговатыми глазами. Железный меч лежал на скамеечке у его ног. И грубый камень Кулиген, которому не нашлось места под черепичной крышей, как не нашлось места темнокожему Каяму в мире найяров. Во всей этой картине, неожиданно представшей передо мной, чувствовалась какая-то недосказанность. Отголоски древних конфликтов между людьми и между богами ожили на мгновение в солнечном свете ясного утра, как тогда минувшей ночью. И обожествленный меч бога найяров Айяппана свидетельствовал точно и ясно в пользу Найяра. Я почему-то отвернулась.
